Из того ли города из Муромля,
Из того ль села да Карочирова
Выезжал дуродний добрый молодец,
А ведь старый казак Илья Муромец.
Он заутреню тую христовскую
А стоял во граде во Муромле
И хотел попасть к обедне
В стольно-Киев-град.
Брал у батюшки, у матушки прощеньице
А прощеньице, благословленьице,
Кладовал он заповедь великую:
Не съезжаться, не слетаться во чистом поли
И не делать бою-драки, кроволития.
Так тут старый казак Илья Муромец
Заседлал тут своего добра коня,
А он малого бурушку косматого,
Выезжал в раздольице чисто поле.
Его путь-дорожка призамешкала,
Он не мог попасть ко городу ко Киеву,
20 А попал ко городу Чернигову.
Усмотрел под городом Черниговым
Нагнано там силушки черным-черно,
А черным-черно как черна ворона,—
Хочут черных мужичков да всех повырубить,
Хочут церкви божии на дым спустить.
Разгорелось сердце у богатыря,
А у старого казака Ильи Муромца,
Нарушил он заповедь великую,
Просил себе да бога на помочь,
Да пречисту пресвятую Богородицу,
Припускал коня на рать-силу великую,
Стал он силу с крайчика потаптывать,
Конем топтать да из лука стрелять,
Стал рубать их саблей вострою,
Своим копьем да муржемецкиим,
Притоптал он силу-рать великую.
Подъезжал ко городу Чернигову,
Отворялися ворота во Чернигов-град,
Выходят мужички черниговски
Да низко ему поклоняются:
«Ай же ты дородный добрый молодец!
А иди-ка ты ко мне да воеводою,
Воеводою да во Чернигов-град».
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ай же вы мужички-черниговцы!
Не пойду я к вам да воеводою.
Укажите мне дорожку прямоезжую,
Прямоезжую да в Киев-град».
Говорят ему мужички-черниговцы:
«Прямоезжая дорога заколодела,
Заколодела дорожка, замуравела,
Замуравела дорожка ровно тридцать лет.
Как у той ли реченьки Смородинки,
Как у той ли грязи, грязи черные,
Как у той ли берёзыньки покляпоей,
У того креста Леонидова
Сидит Соловей-разбойничек
Дихмантьев сын
На семи дубах в девяти суках.
Как засвищет Соловей по-соловьиному,
Закричит, собака, по-звериному,
Зашипит, проклятый, по-змеиному,
Так все травушки-муравы уплетаются,
Все лазоремы цветочки отсыпаются,
А что есть людей вблизи — все мертвы лежат.
Прямоезжеей дорожкой есть пятьсот всех верст,
А окольною дорожкой-то всех тысяча».
Так тут старый казак Илья Муромец
Повернул коня богатырского
И поехал по раздольицу чисту полю,
70 По той ли дорожке прямоезжеей.
Подъезжал ко реченьке Смородинке,
Ко той ли грязи, грязи черныей,
Ко той ли берёзыньке покляпоей,
Ко тому кресту Леонидову.
Как завидел его Соловей-разбойничек,
Засвистал Соловей по-соловьиному,
Закричал, собака, по-звериному,
Зашипел, проклятый, по-змеиному,—
Как все травушки-муравы уплеталися,
во Все лазоревы цветочки осыпалися,
Мелки лесушки к земле да приклонялися,
А что есть людей вблизи — так все мертвы лежат.
А у старого казака Илья Муромца
А конь на корзни спотыкается.
Так тут старый казак Илья Муромец
Говорит коню да таковы слова:
«Ах ты волчья сыть, травяной мешок!
Ты везти не мошь и идти не хошь.
Не слыхал, что ль, посвисту соловьего,
Не слыхал, что ль, покрику звериного,
Не слыхал, что ль, пошипу змеиного?»
Сам берет он в руки плеточку шелковую,
А он бил коня по тучным бедрам,
Другой раз он бил меж ноги задния,
Третий раз он бил коня между ушей,
А удары давал всё тяжелые.
Отстегнул свой тугий лук разрывчатый,
Натянул тетивочку шелковую,
Наложил стрелочку каленую,
А он сам стрелке приговаривал:
«Ты просвистни, моя стрелочка каленая,
Попади ты в Соловья-разбойничка».
Сам спустил тетивочку шелковую
Во тую ль стрелочку каленую,—
Тут просвистнула стрелочка каленая,
Попала в Соловья-разбойника,
Попала в Соловья да во левой висок,
Сбила Соловья да на сыру землю,
На сыру землю да во ковыль-траву,
Как тут старый казак да Илья Муромец
Подъезжал он к Соловью близёшенько,
Захватил он Соловья да за желты кудри,
Сковал он Соловью да ручки белые,
Сковал он Соловью да ножки резвые,
Привязал ко стремечку булатному,
Сам поехал дорожкой прямоезжеей,
Прямоезжеей — в стольно-Киев-град.
Тут случилось старому казаку Ильи Муромцу
Ехать мимо Соловьина гнёздушка.
У того Соловья-разбойничка
А было три дочери любимые.
Посмотрела в окошечко тут старша дочь,
Говорит она да таковы слова:
«Наш-то батюшка сидит да на добром кони,
А везет да мужика да деревенщину,
У правого у стремечка приковано».
Посмотрела в окошечко тут средня дочь,
Говорит она да таковы слова:
«Наш-то батюшка сидит да на добром кони,
А везет да мужика да деревенщину,
У правого у стремечка приковано».
Посмотрела тут в окошечко младша дочь,
Говорила она да таковы слова:
«Ай сестрёнушки мои родимые!
А ведь окушком вы есть тупёшеньки,
Умом-разумом вы есть глупёшеньки,—
А сидит мужик да деревенщина,
А сидит мужик да на добром коне,
Наш-то батюшка на стремени приковано».
«Ай же мужевья наши любимые!
А берите-ка рогатины звериные,
А бегите-тка в раздольице чисто поле
И убейте-тка мужика да деревенщину».
Эти мужевья любимые Берут рогатинки звериные,
Скоро-наскоро бежат да во чисто полё,
Чтоб убить им мужика да деревенщину.
Как завидел их да Соловей-разбойничек,
Скричал да Соловей да громким голосом:
«Ай же зятевья мои любимые!
А бросайте-ка рогатинки звериные,
Подбегайте к добру молодцу близёшенько,
Берите-тка за рученьки за белые,
За его за перстни золочёные,
Ведите-тка в Соловье гнёздышко,
Кормите его ествушкой сахарнией,
Поите его питьицем медвяныим,
И дарите ему дары драгоценные».
Эти зятевья ль любимыеПобросали рогатинки звериные,
Подбегают к добру молодцу близёшенько,
Хочут брать его за рученьки за белые,
За его за перстни за злачёные.
Как тут старый казак Илья Муромец
А он выдернул свою саблю острую,
Отрубил он им да буйны головы,
Половину он роет серым волкам,
А в другую половину чёрным воронам,
Сам поехал дорожкой прямоезжеей,
Прямоезжеей — во стольно-Киев-град.
Приезжал ко князю на широкий двор,
Сходил с коня на матушку сыру землю,
Сам идет в палаты белокаменны,
На пяту он дверь да поразмахивал,
А он крест кладет да по-писаному,
А поклон кладет да по-ученому,
На четыре на сторонушки поклоняется,
А князю Владимиру в особину,
А его всем князьям да подколенныим:
«Здравствуй, князь Владимир стольно-киевский
Я приехал из города из Муромля
Послужить тебе верой-правдою.
Защищать я буду церкви божии,
Защищать я веру христианскую,
Защищать буду тебя, князя Владимира,
Со своей Апраксей-королевичной».
Говорит тут князь Владимир стольно-киевский:
«Ты откудашный дородный добрый молодец,
Ты с какой земли, да из какой орды,
190 Ты какого отца да есть матери?
По имечки тебе можно место дать,
По отечеству тебя пожаловать».
А ведь князь Владимир стольно-киевский
Только что пришел из церкви божией,
От той ли от позднеей обеденки.
Сидят за столичном дубовыим
На тех ли скамеечках окольныих,
Едят ествушки сахарине,
Пьют пйтьица медвяные.
Говорит тут князь Владимир стольно-киевский:
«Ай же ты дородный добрый молодец,
Старый ты казак да Илья Муромец!
Ты какой дорожкой ехал в стольно-Киев-град,
Прямоезжеей али окольноей?»
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ехал я дорожкой прямоезжеей,
Прямоезжеей — во стольно-Киев-град».
Говорит князь Владимир стольно-киевский:
«Во глазах, мужик, ты надсмехаешься,
2ю Хочешь ть| пустым похвастаться,—
Где тебе проехать дорожкой прямоезжеей,
Прямоезжеей — во стольно-Киев-град!
Прямоезжая дорожка заколодела,
Заколодела да замуравела,
Замуравела да ровно тридцать лет.
Как у той ли реченьки Смородинки,
Как у той ли грязи, грязи черныей,
Как у той ли берёзыньки покляповой,
У того креста Леонидова
Сидит Соловей-разбойничек Дихмантьев сын.
Как засвищет Соловей по-соловьиному,
Закричит, проклятый, по-звериному,
Зашипит, проклятый, по-змеиному,—
Так все травушки-муравушки уплетаются,
Все лазуревы цветочки осыпаются,
Мелки лесушки к земле да преклоняются,
А что есть людей — так все мертвы лежат».
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ай же князь Владимир стольно-киевский!
А теперь Соловей-разбойничек на твоем дворе,
На твоем дворе, да на моем коне
У правого стремечка приковано».
Так тут князь Владимир стольно-киевский
Со всеми князьями подколенными
Пошли на широкий двор
Посмотреть на Соловья-разбойничка.
Так тут князь Владимир стольно-киевский
Одел шубку на одно плечо,
Одел шапочку соболью на одно ушко,
Поскорёшеньку выходит на широкий двор
Посмотреть на Соловья-разбойничка.
Увидали Соловья-разбойничка,
Ужахнулись ихние сердечушка.
Говорит тут князь Владимир стольно-киевский:
«Ай же Соловей-разбойничек Дихмантьев сын!
Засвищи-тка, Соловей, да по-соловьиному, Закричи, собака, по-звериному,
Зашипи, проклятый, по-змеиному».
Говорит тут Соловей-разбойничек:
«Ай же князь Владимир стольно-киевский!
Не у тя сегодня ел и пил,
Не тя сегодня я хочу послушаться,—
Ел и пил я у казака Ильи Муромца,
Его буду я и слушати».
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ай же Соловей-разбойничек Дихмантьев сын!
Засвищи-тка, Соловей, на полсвиста,
Засвищи-тка, Соловей, на полкрика,
Зашипи-тка, Соловей, на полшипа»,
Говорит тут Соловей-разбойничек:
«Ай же ты старый казак Илья Муромец!
Запечатались мои кровавы ранушки
От того-то удара от тяжелого.
Ты налей-ка мне чару зелена вина,
Не малую стопу — в полтора ведра,
Разведи медами всё стоялыми,
Поднеси-тка мне, да Соловью-разбойничку».
Так тут старый казак Илья Муромец
Налил ему чару зелена вина,
Не малую стопу — в полтора ведра,
Поднес он Соловью-разбойничку,
Как тут выпил Соловей-разбойничек
Эту ль чару зелена вина,
Почуял скорую кончинушку,
Засвистел Соловей во полный свист,
Закричал, собака, во полный крик,
Зашипел, проклятый, во полный шип.
Так тут все травушки-муравушки уплетаются,
Все лазоревы цветочки отсыпаются,
280 Малы лесушки к земле да преклоняются,
А что есть людей вблизи — все мертвы лежат.
А из тех ли теремов высокиих
Все хрустальные стеколышки посыпались,
А Владимир-князь да стольно-киевский
А он по двору да в кружки бегает,
Куньей шубкой да укрывается.
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ай же Соловей-разбойничек Дихмантьев сын!
Что же ты моего наказа на послушался?
290 Я тебе велел свистеть во полсвиста,
Закричать во полкрика,
Зашипеть во полшипа».
Говорит тут Соловей-разбойничек:
«Ай же старый казак Илья Муромец!
Чую я свою скорую кончинушку,—
Оттого кричал я во полный крик,
Оттого я шипел во полный шип».
Как тут старый казак Илья Муромец
Расковал он Соловья да ножки резвые,
Ножки резвые да ручки белые,
Захватил его за рученьки за белые,
Захватил его за перстни золочёные,
И повел его на поле на Куликово.
Приводил на поле на Куликово,
Положил на плаху на дубовую,
Отрубил он Соловью да буйну голову.
Половину роет-от серым волкам,
А вторую половину чёрным воронам.
С той поры ли стало времечко —
Не стало Соловья-разбойничка
На матушке святой Руси.
Да тем былиночка покончена.