В одном местечке жил поп, речистой такой, все проповеди тож не от книжного баял, а от себя и служить мастер был. Как начнет балясить, как начнет – заслушаешься. Вот дело тоже с ним и случилось. Ведь знаешь, попы на жниво, на сенокос, завсегда помочи делают. Водки купят, мужикам ладно, все сожнут и выкосят. Вот раз и справил такую помочь. Думает, куплю им водки, мужики после обедни все на полосы ко мне, живо оголят, только вози опосля знай. Как задумал, так и сделал. Мужики прослышали, что у попа будет помочь, пришли. Уж знают, что у попа будет угощенье хорошее. Вот поп начал служить обедню, а водки-то и позабыл купить. Уже Евангелие прочитали, вспомнил. Ай, думает, чем я буду угощать мужичков-то? Надо будет послать.
– Степан, – говорит к сторожу, – сходи к Моисею за водкой, деньги ежели старые запросит, все вместях отдам,как кружку делим так и отдам. Так и скажи, золотой!
– Ладно, – говорит, – скажу.
Сторож ушел. А поп доканчивает обедню. Ват кончает, а сам думает, что эвто я как обмирщился, столько народу в церкве, а я и проповеди не скажу. Надо, бает, сказать, а то мне грех будет. Поп-то, значит, был богомольной. Так и сделал. Вышел и давай балясить. Баял, баял о чем баял – там я не был, только много балясил и все то в одну сторону обернется, да в другую. Вот начал о чем-то баять да и обернулся на левой крылос, а ведь знаешь, на левом крылосе завсегда сторожа стоят, вот обернулся да и бает: «А теперь послушаем, что нам скажет Моисей» (разумел пророка, конечно). А Степан уж пришел, стоит да и слушает. Вот как поп-то обернулся в его сторону, да помянул про Моисея, то и подумал, что поп его спрашивает: «А, батюшка, Моисей бает, к такой матери, старые не заплочены!»