📑 Хорошо, да худо

 

Повстречались два мужика.

– Здорово, брат!

– Здорово!

– Откуда ты?

– Из Ростова.

– Не слыхал ли что нового?

– Не слыхал.

– Говорят, ростовскую мельницу сорвало?

– Нет; мельница стоит, жернова по воде плавают, на них собака сидит, хвост согнувши, – повизгивает да муку полизывает…

– А был на ростовской ярманке?

– Был.

– Велика?

– Не мерил.

– Сильна?

– Не боролся.

– Что ж там почем?

– Деньги по мешкам, табак по рожкам, пряники по лавкам, калачи по санкам.

– А ростовского медведя видел?

– Видел.

– Каков?

Серый! Не бредь! Это волк.

У нас волк по лесу побегивает, ушми подергивает!

Это заяц!

Черта ты знаешь! Это трус!

У нас то трус, что на дубу сидит да покаркивает.

Это ворона!

Чтоб тебя лихорадка по животу порола!

Афонька! Где был – побывал, как от меня бежал?

– В вашей, сударь, деревне – у мужика под овином лежал.

– Ну, а кабы овин-то вспыхнул?

– Я б его прочь отпихнул.

– А кабы овин-то загорелся?

– Я бы, сударь, погрелся.

– Стало, ты мою деревню знаешь?

– Знаю, сударь.

– Что, богаты мои мужички?

– Богаты, сударь! У семи дворов один топор, да и тот без топорища.

– Что ж они с ним делают?

– Да в лес ездят, дрова рубят; один-то дрова рубит, а шестеро в кулак трубят.

– Хорош ли хлеб у нас?

– Хорош, сударь! Сноп от снова – будет целая верста, копна от копны – день езды.

– Где ж его склали?

– На вашем дворе, на печном столбе.

– Хорошее это дело!

– Хорошо, да не очень: ваши борзые разыгрались, столб упал – хлеб в лохань попал.

– Неужто весь пропал?

– Нет, сударь! Солоду нарастили да пива наварили.

– А много вышло?

– Много! В ложке растирали, в ковше разводили, семьдесят семь бочек накатили.

– Да пьяно ли пиво?

– Вам, сударь, ковшом поднести да четвертным поленом сверху оплести, так и со двора не свести.

– Что ж ты делал, чем промышлял?

– Горохом торговал.

– Хорошо твое дело!

– Нет, сударь, хорошо, да не так.

– А как?

– Шел я мимо попова двора, выскочили собаки, я бежать – и рассыпал горох. Горох раскатился и редок уродился.

– Худо же твое дело!

– Худо, да не так!

– А как?

– Хоть редок, да стручист.

– Хорошо же твое дело!

– Хорошо, да не так.

– А как?

– Повадилась по горох попова свинья, все изрыла-перепортила.

– Худо же, Афонька, твое дело!

– Нет, сударь, худо, да не так.

– А как?

– Я свинью-то убил, ветчины насолил.

– Эй, Афонька!

– Чего извольте?

– С чем ты обоз пригнал?

– Два воза сена, сударь, да воз лошадей.

– А коня моего поил?

– Поил.

– Да что же у него губа-то суха?

– Да прорубь, сударь, высока.

– Ты б ее подрубил.

– И так коню четыре ноги отрубил.

– Ах, дурак, ты мне лошадь извел!

– Нет, я ее на Волынский двор к собакам свел.

– Ты, никак, недослышишь?

– И так коня не сыщешь.

– Жену мою видел?

– Видел.

– Что ж, хороша?

– Как сука пестра.

– Как?

– Словно яблочко наливное.

Жил-был барин в городе; приехал к нему из деревни староста.

– Это ты, Василии Петров?

– спрашивает барин.

– Я, батюшка-барин!

– Не привез ли ты от матушки письма?

– Письмеца нет, только одна грамотка.

– Что же в ней прописано?

– Да, вишь, прогневили господа бога, ваш перочинный ножичек изломали.

– Как же вы его изломали?

– С вашего иноходца кожу снимали; ножичек-то мал, я его и сломал.

– Да разве мой конь помер?

– Нет, подох.

– Как же он издох?

– Не он наперед подох, а ваша матушка, батюшка-барин!

– Ужели и матушка померла?

– Да как у Фомки овин горел, она в те поры сидела в каменном дому в верхнем этажу, а форточка пола была: искорка ей на ногу скакнула, барыня упала, да ногу-то и свихнула.

– А ты, дурак, чего не поддержал?

– Батюшка-барин! Она хлебом-солью откормлена. В кое место падет, меня убьет!

– Ты бы таковской и был!

Отчего ж у Фомки овин загорелся?

– Не он наперед загорелся, а ваша новая конюшня.

– Что от нее осталося?

– Три столба воротных да с вороного коня подуздочек.

– Как же она загорелася?

– Да не она, батюшка-барин, загорелася, а ваша новая мельница.

– Как, и новая мельница сгорела?

– Да, батюшка-барин, сгорела!

Прогневили мы господа бога.

– Что ж от нее осталось?

– Вода да камень остались: камень-то начетверо разорвало, а все уцелел; да в дымном окошке кошка сидела, так у ней глаза лопнули, а сама как есть живая!

– Как же новая мельница загоролася?

– Не она, батюшка-барин, наперед загорелась, а ваша кладовая.

– Как – и кладовая?

– Да сгорела, батюшка-барин!

Прогневили мы госиода бога.

– Что ж от нее осталось?

– Четырнадцать бутылок осталось; я у всех горлышки пообломал да отведывал; в иной кисло, в иной горько, а в иной и пить нельзя.

– Ты, дурак , пьян!

– Батюшка-барин! Ведь немножко отведал.

– Ты старостой называешься, а собрал ли с крестьян деньги?

– Собрал, батюшка-барин, собрал.

– С кого сколько?

– С Фомки грош, с Еремки грош, а с Варфоломейка одна копейка.

– А что ж с него мало?

– Он вдовый, половину тягла платит.

– Где же деньги?

– Да шел я, батюшка-барин, по улице; стоит новый кабак, я на грош выпил да трехкопеечным калачиком закусил.

– Ты, дурак, пропил!

– Нет, батюшка, и пропил и проел.

– А собрал ли с крестьян муку?

– Собрал, собрал, батюшка-барин!

– Куда ж ты ее девал?

– Вам да свиньям пятьдесят четвертей; черному псу да твоему родимому отцу сорок четвертей; суке Галяме да матери Ульяне тридцать четвертей; уткам да курам, сестрам твоим дурам двадцать четвертей.

– Что ты, дурак, ругаешься?

– Батюшка-барин, пословица така!

– Был ли ты па рынке?

– Был, батюшка-барин, был.

– Велик ли торг?

– Я с ним не мерился.

– Силен ли он?

– Я с ним не боролся.

– Почем там мука?

– По кулям да по мешкам.

– Ты, говорят, Фомку женил?

– Женил, батюшка-барин, женил.

– А богата невеста?

– Богата, батюшка-барин, дюже богата!

– Что богатства?

– Чепчик с клиньем, да колпак с рукавам.и, чугунна Коробка, железный замок.

– Богата, богата! А из божества что у ней есть?

– Картина в лицах, друга в тряпицах..

📑 Похожие статьи на сайте
При перепечатке просьба вставлять активные ссылки на ruolden.ru
Copyright oslogic.ru © 2024 . All Rights Reserved.