Русская народная сказка “Белобородый старик”
Были два купца, два брата, один купец помер, осталса сын молодой. Купец поежжать стал за морё, караблём торговать, а племянник проситсе у матери: «Спусти меня с дядей торговать». Мати спустила, дала ему сто рублей денёг.
Отправились, бежали по морю, прибежали, стали на пристань карабельню, пошли заявить себя заморскому царю и прописать билеты. Заевили. Заморской царь сказал:
— Молодцы торгуйте, только в городе нашом есь белобородой старик, он кого обторгуёт, обворуёт, на его суда нет.
Дядя молчит, а племянник говорит:
— А его хто обторгуёт, обворуёт, того судят-ле?
— Нет, и того не судят.
Племянник сказал:
— Нельзя-ле у вас, ваше царское величество заруцьно писемьцё выпросить.
Царь приказал написать, свою руку подписал, отдал заручно писемцё. Пошли о́бои с дядей.
Идёт племянник возле ту лавку, где белобородый старик торгует.
— Што, молодеч, ходишь? Товар наш не гленетця, але в карты поиграть хочешь?
— Товар ваш не глянетса.
— У меня есь на дому — по уму, за посмотреньё сто рублей.
Пошли в дом; завёл в свои горницы, старик велел своей бабы донага́ раздетця и провёл по комнаты нагу́.
— Ну, отдай сто рублей. Мальчик отдал сто рублей.
Заутра́ дядя карап погружает, у племянника ничего не винно. Отправились в своё место.
Прибежали, стали на пристань карабельню. На другой день дядя стал из карабля выгружать, а у племянника мати спрашиват:
— А ты што нечево не делашь?
— Я, мама, товару закупил, да денег не достало, товар не выдали.
— А глупой ты сын! У тебя прежде отец так торговал: сколько денег, столько товару купит.
Долго-ле, коротко-ле после того дядя опять стал поежжать за море караблём торговать. Племянник опять просится у матери:
— Спусти и меня с дядей.
Мати спустила, дала ему сто рублей денёг.
…Дядя карабль нагружает, а у мальчика нечево не видно, после прохватилса — у дяди паруса подняты. Мальчик стал ходить по городу от безделья и увидал жону белобородого старика.
— Ах, голубушка, я за тя триста рублей отдал, а с тобой не разу не было, хоть бы одне́ш со мной согласилась.
Потом с бабой согласились, она пригласила его к себе в дом, стала по секрету держать его в доме, в особых комнатах. Говорит баба:
— Раз сходишь, со стариком в карты поиграшь?
— Можно.
— Только возьми его шапку, налож, да играй, старик будет на шапку гледеть, а ты не зевай.
Пошол мальчик возле эту лавку, кричит старик:
— Товар наш не глянетца, але в карты поиграть хошь?
— А в карты поиграть хочу.
— Ну иди, будём играть.
Пришол мальчик, стали играть, положил шапку на выручку. Первой раз сыграли, со старика сто рублей, вто́рой раз сыграли, со старика сто рублей, трете́й — сто рублей. Стал старик оканчивать игру, походить домой. Мальчик взял шапку, «прощай» сказал, ушол.
Пришол домой, повесил шапку, где раньше висела, и под скрытие ушол в другу комнату.
Старик пришол домой, спрашиват свою жону об шапке:
— Ах, ты курва, така-сяка, где моя шапка?
— Што ты, старик! Глуп-ле, умён? Где была шапка, тут и веситця.
— А какой-то мужик приходил со мной в карты играл, совсем моя шапка, всё смотрел на нее, триста рублей денёг проиграл.
Баба старика стала бранить:
— Дикой ты старик! Недаром ты и деньги-то проиграл. Шапка в шапку не находитчя? Сапоги в сапоги находятця, человек в человека находитце, не то шапка в шапку находитце.
Опять жили долго-ле, коротко-ле после того, опеть стала баба мальчика посылать:
— Бат, сходишь со стариком в карты поиграшь?
— Можно.
— Одень его сапоги да и играй.
…В три раза выиграл у старика деветсот рублей. Жили долго-ле коротко-ле, баба стала говорить мальчику:
— А што мы воровски живём? Лучше нам наружно жить.
— А как наружно жить?
— А худо платьё оболоки, приходи наймоватця в роботники, нам роботника надо.
Мальчик одел худо платьё, пришол в кою́ пору старик обедал. Стал старику наймоватця в роботники, плату просить недорогу, а старик на дешово́ лакомой. Скоро, на двух словах со стариком изладились.
Жил у старика долго-ле коротко-ле в роботниках. Старику стала хозяйка говорить:
— Ты сибе дак роботника нанел — замену, а мне дак замены нету; надо роботничу нанять, либо роботника женить.
Спросили работника:
— Будёшь-ле женитця?
— Можно.
Белобородой старик спросил:
— Откуль будем за него невесту брать? А хозяйка ответила:
— У соседа есть девка, можно взять. А старик на то сказал:
— Я эту девку не видал.
— Не видал, дак вот светать будет, она крыльцо пахать будёт, посмотри.
Светать стало, старик оделса, пошол смотреть. Баба передела платьё, за́нними дверями обошла, пашот суседово крыльцо. Старик подошол, посмотрел, пошол обратно; баба оббежала занними дверми, встречат старика, спрашиват:
— Ну, какова, понравилась-ле.
— А нечего, бойка девка, одним словом, и росту немалого, подхожа совсем на тя; вы находитесь с ей, дак как мы будем признавать?
— А, дикой ты старик! Не по лицу дак по платью можно признать: хозяйка ведь в хорошом платье, работница ведь в плохом.
— А то пожалуй и так.
Ну, пирком-свадебкой, стали женить, а сусед стал присватывать и отдавать — за деньги да, вино да робо́тат. Стали пить сва́дебно, пировали трои сутки. Старик напилса шипко пьяной, даже с ног свалилса; подымет голову:
— Выпей свадебно, свадебно!
Выпьет и опять уснёт. А тою пору песни, музыка играт, барабаны бьют; старик подымет голову, опять ему повторят.
А в это времё мужики и бабы нагружают караб товаром, из кладовых, из лавки всё обрали, всё сгрузили на караб.
После того проснулса старик, стал ходить по комнаты: в той комнаты пусто, в другой нет ничего, не жены своей, не роботника с молодкой натти не мог. Осмотрел свои кладовы, анбары, лавки, везде нечего нету, о́брано, и вдруг заявляет полиции:
— Меня обворовали, ограбили.
Розыски стали, искать стали, розыскали мальчика со стариковой женой на пристани карабельнёй. Мальчика взяли, повели к царю, царь стал допрашивать:
— Как ты старика ограбил?
Мальчик на то сказал:
— Помилуйте, ваше царское величество! Вот вам в таком-то году дана записка, в таком-то году друга, вот в таком-то третья.
Вынел три записки, положил на стол. Царь посмотрел на эти росписки.
— Нечего делать: царское слово назад не ворочатца.
Сказал на это белобородому старику:
— Ты прежде кого обторговал, обворовал, тебя не судили? И его судить не́как.
Оттуль отпустил царь мальчика, мальчик пошел на караб, поднел паруса и отправилса домой со стариковой жоной. Бежали долго-ле, коротко-ле по морю, прибежали в свой город. Пришол к своей матери, объяснился об своей женитбы и привёз караб товару.