Кузька-вор
Жил-был Кузька-вор. Барин и говорит:
— Кузька, укради у меня собаку! Дам, если украдешь, сто рублей.
Кузька говорит:
— Украду.
— Как ты украдешь? Ведь она злая.
— Это, — говорит, — мое дело, а не ваше!
Приходит Кузька домой и говорит:
— Мать, сшей мне мешок такой-то вот длины, такой-то ширины.
Мать сшила ему. Он пошел. Приходит к воротам; взял да и приколотил мешок под подворотню, широко растопырил, а сам отошел. Собака молчит, не чует. Лукнул через ворота камень, она и учуяла, бежит. Разбежалась да прямо в мешок и попала. Кузька оторвал мешок и убежал с ним домой. Барин поутру встает, собаки нет.
— Ступайте, — говорит, — слуги, призовите Кузьку!
Те пошли:
— Кузька дома?
— Дома!
— Собака у тебя?
— У меня.
— Иди к барину!
Приходит, собаку приносит. Барин ему сто рублей отдал и говорит:
— Украдешь у меня еще жеребца?
— Украду!
— Да как ты украдешь? Ведь у меня его четверо людей караулят: один верхом, другой за повод будет держать, третий — за хвост, четвертый — в дверях!
— Это дело мое, — говорит Кузька-вор, — украду.
Вот барин уснул. Кузька приходит в его хоромы, оделся в баринову одежду, взял четверть водки, выходит вечером на крыльцо и кричит:
— Ребята! Кузька не был?
— Не был-с.
— Идите, по рюмушечке выпейте!
Они выпили. Напоил их пьяных Кузька, они и повалились. Пришел он, взял жеребца и увел; заместо его мялицу поставил; одного-то верхом на нее посадил, другому-то веревку дал, за ручку привязал, третий так валяется, а четвертый пьяный у дверей лежит.
Барин поутру приходит, кричит:
— Ребята, ребята!
Они спят себе; добудились насилу.
— Где жеребец?
Нет жеребца: проспали!
— Зачем вы нас, барин, вином поили?
— Когда?
— А вчера?
— Призвать Кузьку.
Призывают. Приезжает Кузька на барском жеребце; получил от барина сто рублей. После барин и говорит:
— А вот что: укради у меня деньги!
— Ладно, — говорит Кузька.
— Как ты украдешь? Ведь они у меня в головах и люди будут их стеречи день и ночь.
— Дело мое, украду!
Пошел Кузька на кладбище, вырыл он там мертвеца, притащил его и мертвыми руками царапает в окошко. Проснулся барин:
— Стой! Это Кузька!
А Кузька открыл окошко да и сунул мертвеца в комнату. Сейчас ему барин голову напрочь и отрубил.
— Ну, — говорит, — это, видно, не жеребца воровать. Попался!
Пойдемте его хоронить, — говорит.
Пошли мертвеца зарывать. Кузька вбежал в горницу и говорит:
— Барыня, поймали. Пожалуйте барину деньги — разделаться!
Та испугалась, да все деньги и отдала, всю шкатулку. Он ее и унес.
— Теперь схоронили, больше не будет воровать! — говорит барин.
Утром встают — денег нет.
— Ах, смотри, мы не его зарубили!
Посылают к Кузьке.
— Дома Кузька?
— Дома.
— Иди к барину!
Приходит Кузька и деньги приносит, получает сто рублей.
— Укради, — говорит ему барин, — мою барыню!
— Ладно, украду!
— Да как же ты ее украдешь? Я всегда с ней.
— Дело это не ваше, украду!
Сшил Кузька чучело, вылитого себя, в белую одежду одел и повесил на куст, а сам за другой куст спрятался.
Барин и едет на тройке с барыней; проезжает мимо куста, видит, что Кузька на нем висит:
— Стой! Вот где Кузька-то! Видно его порешили. Пойдем, кучер, хоть над мертвым помудруем.
Стали они чучело бить да дергать, а Кузька выскочил тем временем из-за куста, пал на козлы и ускакал вместе с барыней.
Взял он после эту барыню и промотал: чертям продал. Барин посылает к Кузьке людей.
Те спрашивают:
— Кузька дома?
— Дома.
— Барыня у тебя?
— Нет: я ее чертям продал!
— Ступай, выкупи!
Пошел Кузька выкупать. Приходит к озеру. Выбегает чертенок.
— Ты что, Кузька?
— Давай барыню назад!
Чертенок — к водяному:
— Дединька, — говорит, — барыню назад просят!
Водяной и говорит!
— Кто из вас гирю выше вскинет, тому и барыню!
Чертенок вышел из озера и говорит Кузьке:
— Давай вот эту гирю, кто выше вскинет, тому и барыню!
— Ладно, кидай!
Чертенок кинул высоко, высоко: гиря упала; в землю вся ушла, одни ушки остались.
— Ну, ты теперь кидай, Кузька!
Кузька взял за ушки, силы-то нет выдернуть, вот он глядит на облако и говорит:
— Вон там дядя мой живет, кузнец, во-о-н дверь-то растворена … На что-нибудь годится ему!
Чертенку жаль стало гири, схватил ее да марш к дедушке.
— Дединька, дединька! Он хочет ее к дяде кузнецу за облака закинуть!
— А вот спасибо, что унес! — говорит [водяной]. — Подите теперь вперегонки: кто кого перегонит, тому и барыню!
Кузька и заприметил тем временем зайца под кустом.
Чертенок выбежал из озера да и говорит:
— Давай вперегонки! Кто кого перегонит, тому и барыню!
— Ладно. Эх ты, — говорит Кузька, — куда тебе? У меня есть маленький малютка, в пеленках еще лежит, и то ты его не перегонишь!
— Укажи, пойдем!
Идет; только не доходя до куста, кинул Кузька камешком. Заяц как прыснет и пошел… Чертенок ему кричит:
— Постой! Постой! Сверстаемся! Сравняемся!
А тот еще пуще жарит.
Так и не догнал. Воротился в озеро, говорит:
— Дединька, у него есть маленький малютка, так и того не догонишь, а куда его догнать.
— Ну, теперь кто из вас кого поборет?
Выбежал чертенок и говорит:
— Давай бороться! Кто поборет, тому и барыня!
— Эх, — говорит Кузька, — у меня есть дед семидесяти семи лет, и зубов-то нет, и тот тебя изломает!
— Пойдем, укажи!
Вот Кузька и привел его к медведю. Подошел чертенок к медведю и говорит:
— Дедушка, а дедушка! Ну-ка, давай бороться!
А медведь только знай сопит себе. Кузька-то и говорит чертенку:
— Он ведь так-то не борется, а ты его под бока потычь!
Тот и давай тыкать. Медведь давай чертенка ломать; до той степени ломал, что мочи у чертенка не стало: вылез из-под медведя, да в озеро.
— Дединька, — говорит, — я насилу вырвался: у него есть дед семидесяти семи лет и зубов нет, так и тот так меня изломал, что беда, а куда с ним!
— Ну, — говорит водяной, — теперь кто из вас больнее свистнет, тому и барыня достанется!
— Ну, свищи ты! — говорит Кузька.
Чертенок свистнул, инда с дубу лист посыпался.
— Ну, Кузька, теперь ты свистни!
— А вот что, чорт, ты сядь к озеру ногами, а глаза-то завяжи, а то выкатятся.
Чертенок так и сделал. Кузька размахнулся, да как свистнет чертенка по башке, тот прямо — в озеро, и искры из глаз посыпались.
Нечего делать, выводит ему из озера барыню. Вернулся Кузька домой.
— Вот вам, барин, и барыня!
Барин ему опять — сто рублей…
Сошелся после того Кузька с дядей.
— Давай вместе воровать!
— Давай!
— А кто у нас будет большой?
— А вот, кто из-под вороны яйца вынет, так, чтобы та не слыхала, тот и будет большой!
Вот дядя и полез на дерево, а Кузька — за ним, и вырезал у него подошвы. Тот слез.
— Что, дядя, вынул?
— Вынул!
— А где у тебя подошвы?
— Ну, — говорит, — Кузька, будь ты большой, коли так!
Пошли они воровать. Нашел Кузька красненький сапожок, взял в него нагадил, да на дороге и поставил. Едут мясники, купили быка на мясо. Видят мясники: сапог стоит.
— А, — говорят, — постой! Сапог нашел!
Сунулись к нему, а там дерьмо. Бросили.
— Кабы, — говорят, — другой такой был, ну, ничего, а то что, куда его?
Вот Кузька забежал вперед и опять этот сапог на дороге поставил. Доехали мясники до него, видят: другой сапог. Привернули лошадь, пошли назад за первым.
Кузька тем временем быка отвязал, голову отрезал и во ржавицу затискал вместе с веревкой, только конец на берег выпустил. Мясники вернулись, хвать — быка нет.
А Кузька сидит под кустом и мычит.
— Бынеюшка! Бынеюшка!
Искали, искали и нашли веревку; потащили — голова! И стали между себя говорить:
— Чего тащить-то? Шея оторвалась, а бык-то видно во ржавице утонул. Поедем домой!
Только они уехали, Кузьке и захотелось кожу от дяди утаить. Вот он выломил два больших прута и давай по шкуре задувать:
— Батюшки, братцы, не один я, с дядей! Батюшки, братцы, не один я, с дядей!
Дядя услыхал да и убежал. Кузька шкуру один и продал!