На нас, братцы, господи разгневался,
На славное царство Российское,
На Российское царство, на Московское:
Дал господи царя несчастливого,
Называется, собака, прямым царем,
Прямым царем, царем Дмитрием,
Дмитрием, царевичем московскиим.
Не успел вор-собака воцаритися,
Похотел вор-собака женитися,
Не в своей он России, в каменной Москвы,
Поженился вор-собака во хороброй Литвы,
У Юрья пана Сердобольского
На его на меньшой на дочери,
На той ли на Маринушке Юрьевной.
Они свадьбу играли в Филиппов пост,
Венец принимали в Миколин день
Миколы-то было в пятницу.
Дошло-то это время до Великого дня,
До Великого дня, до Христова дня.
У того ли у Ивана у Великого
Ударили в больший во колокол:
Все князи-бояра к обедне пошли,
Ко тыя ко христовской заутрени,
Вор Гришка-Расстрижка во мыльню пошел
Со душечкой с Маринушкой со Юрьевной.
Все князи-бояра богу молятся —
Вор Гришка-Расстрижка в мыльны моется,
Со душечкой со Маринушкой блуд творит.
Все князи-бояра от обедни пошли —
Вор Гришка-Расстрижка с мыльны идет,
С душечкой с Маринушкой со Юрьевной.
На Гришке кафтан красна золота,
На Маринушке саян чиста серебра.
Выскакивал, собака, на крылечико на царское,
Закричал, вор-собака, громким голосом,
Чтобы было слышно по всей Руси,
По всей Руси, каменной Москвы,
Ко Юрью пану Сердобольскому:
«Ай же вы князи-бояре,
Очищайте Москву белокаменну:
Ко мне-ка-ва едет дальний гость,
Дальний гость — любимый тесть».
Говорит вор Гришка таковы слова:
«Проходи-тко, Марина, в палаты белокаменны,
Не молись-ко, Марина, чудным образам,
Ты не кланяйся, Марина, князьям-боярам,
Проходи-тко, Марина, за дубовый стол,
Кушай-рушай лебедь белую.
Послушай, Марина, что я говорю:
Проживу, буде, я три часа,
Проживу, Марина, тридцать лет,
Не проживу, буде, я трех часов,
Не прожить мне-ка и трех годов».
Да еще тут господа все московские
Собирались господа во единый круг,
И думали думушку общую,
И придали Гришке смерть скорую.