Вы леса ль мои, лесочки, леса темные,
Вы станы ль мои, станочки, станы теплые!
Уж как вы ль, мои станочки, поразломлены,
Все товарищи, все приятели поразловлены,
По злодейкам по тюрьмам порассожены.
Только я-то ли, добрый молодец, не пойман бы
По прозваньицу меня звали
Стенька Разин-сын
Я не год гулял, я не два года,
Я гулял-то ровно тридцать лет.
Как пошел-то я ко синю морю,
Ко синю морю, ко Дунай-реке,
У Дунай-реки перевоз кричал:
«Перевезите-ка меня, добра молодца,
На ту сторону, на белый камешек!»
На белом камешке стал скончатися,
При кончинушке стал наказывать,
Стал наказывать и выговаривать:
«Ах вы, милые сотоварищи!
Похороните меня, добра молодца,
Промежду трех дорог — первой Питерской,
Другой Владимирской, третьей Киевской.
Во в правую ручку дайте саблю вострую,
Во в левую ручку калену стрелу,
В головах поставьте чуден-дивен крест,
Во ногах поставьте ворона коня.
Кто ни йдет, кто ни едет мимо молодца,
Мимо молодца, всяк помолится:
Что не вор ли лежит тут, не разбойничек,
Тут лежит-то Стенька Разин-сын!»
Приходили тут сотоварищи,
Помолилися на чуден-дивен крест,
Тому-то братцы сдивовалися,
Стеньке Разину поклонялися:
«Уж ты выстань-ка, сотоварищ наш,
Ты возьми-ка в руки саблю вострую,
Во в леву руку калену стрелу,
Ты ударь-ка буйной палицей
По бедрам нашим широкиим!
Кабы знали мы, уж ведали,
Выручили бы с бела камня,
С бела камня, со Дунай-реки,
Со Дунай-реки со широконькой.
Покажи-ка нам златы латы тут,
Златы латы тут серпентинные!»
Погрузили во Дунай-реку
Сотовариши Стеньку Разина,
Со Дунай-реки сотовариши
На Амур пошли думу думати.
У Амур-реки крута гора,
Крута гора высокая;
На той горе распрошалися.
Друг другу поклонялися;
«Уж мы, братцы, разойдемтесь-ка,
Разойдемтесь-ка по диким местам!»