В одном городе жил купец, по имени Степан с женою. У них был маленький сынок, звали его по имени Иван. Отцу так не пришлося долго зажиться, и он скоро скончался. Осталась мать с сыном.
Ну, этого сына купеческого жизнь не удовлетворяла. Мысль его направлена была совсем иначе. «Вот, мама, ты бы дала мне сто рублей, и я пошел бы на базар, купил бы чего-набить, чего у нас нет». Мать с горя и с печали в своем одиночестве, конечно, а сына побаловать надо — даёт ему сто рублей.
Ну, он не пошел на базар, а пошел в деревню. Доходит до деревни, мужик навстречу идет. Ведет кота. «А што, мужичек, куда ето кота повёл?» — «Да, дак у нас очень их много — я повел их удавить да бросить!» Видит, мужик бедный, конечно. — «А зачем — говорит — его давить? Продай мне!» говорит. — «А, пожалуй», говорит мужичек. — «Что же ты за него просишь?» — «А, дак чего я буду за него просить, коли я и так пувел его топить, што дашь, то и ладно». — «Нет, зачем, я так брать его не хочу». И подает ему сторублевую бумажку.
А мужик даже и не понял, што это за бумажка. А Иван-купеческий сын — так его звали. — «Ну, все ж таки — думает — купил я себе забаву». Повел он его в город, конечно. Тут много публики разнообразной. Шум, гам! Он испугался, стал биться и рваться, и каким-то образом скинул с себя ремешок и убежал. Долго пришлось ему гоняться за ним. А все таки пришлось упустить из виду. И так пришел ни с чем домой. И стал спать крепким сном. И когда пробудился, мать его и спрашивает: «Ну, што, Ваня, купил?» — «Ах, дорогая мама, нашел вещь, да денег мало! Вот еще бы сто рублей, дак пожалуй бы и купил». — «Ах, што-то больно дорого. Ты совсем меня разоришь!»
Мать дает ему другие сто рублей, и он взял ети сто рублей. Не пошел опять на базар, пошел опять в деревню, и увидал он охотника — несет он живого соболя. Ну, а соболь на вид — никудышный. Иван-купеческий сын спрашивает охотника: «А што же ты, бить его будешь или ростить?» — «Ну, куда нам его ростить в деревне, надо так и так убивать». — «Дак ты продай мне его!» — «Да, пожалуй!» — «А сколько бы ты за его взял?» — «Да и ценить то как его, больно он плохой, сколько дашь, столь и ладно». Потому он видит по внешности его, што человек не простой. И он вытаскивает сторублевую бумажку свёрнутую, и подаёт ему.
А мужик так очень обрадовался продаже своей и не стал рассматривать сторублевую бумажку — и подал ему соболя. А Иван-купеческий сын думает: «Да ето совсем другое дело. Хошь он и дрянной, а все ж таки не кошка, все ж таки очень ценная вещь». Несет он его в город, а соболь не привыкший к такой публике, конечно, хотя был завязан на ремне, не вытерпел, стал биться у его на руках. И сейчас же вырвался.
И долго пришлось Ивану опять гоняться за ём. Сколько ни просил он публику помочь, никто не в силах же — ето, ведь, зверь прыткий. Упеть упустил его из виду. Приходит домой опять усталый и ложится в спальню спать. А на утро будит мать его. «Ну, што же ты, сынок, купил? Што же ты, сыночек не хвастаешься?» — «Да куво тут купишь? Хотя и нашел получше вчерашнего, то так еще денег не хватает». — «Дак, ето што же такое?» мать с изумлением смотрит на него — «ежели будешь так ходить каждый день, пожалуй у нас и капиталу не хватит». А сын то думает: «Так или иначе, надо што-нибудь делать. Ну, да уж, мамаша, еще-то уступи сто рублей. Пускай уж будет триста, более уж тебя беспокоить не буду».
Хотя уж мать то-была страшно скупа, делать нечего. Уж так и быть. Вынимат опять ему сторублевую бумажку: «Ну, уж если сейчас не купишь, боле на глазах мне не показывайся!» Сын думает на уме: «И так уж теперь не придется видеться с тобой». Думает на уме: «Пойду на базар, што только теперь попадется, то и возьму, не буду ни с чем разбираться».
Когда приходит он на базар, несет навстречу ему мужик — какой-то деревенский, на вид так совсем никуды не гожий — старинное ружье. «А што, дядька, продаешь ружье?» — «Ну, конешно! Уж раз на базар, так обязательно продать придется». — «А што же оно у тебя стоит?» — «Да я не знаю, как вам пондравится, посмотрите прежде». — «Дак, я в них совсем ничего не понимаю. А то вот покажи, как им стрелять».
Мужик стал ему объяснять все ето, все приемы, как с ей обращаться. — «Ну и штож, ладно, говорит, а заряды-то у его есть?» — «Есть». — «А сколько зарядов?» — «Зарядов десяток». — «Ну, што оно теперь будет стоить?» — «Дак, наверно не забидите. Сколько дадите». Подает ему сторублевую бумажку. Мужик с восхищением взял ету бумажку. Некогда было ее рассматривать — так он пустился бегом в путь и до постоялого двора.
А Иван-купеческий сын с етой с винтовкой пошел и думает себе: «Вот как теперь — с торговли приходится охотиться». Приходит он домой. Мать спрашивает его: «Ну, што, как, Ваня, купил чего-нибудь?» — «Да, мама, шел, да заветил: што попадется, то и куплю. Вот и попала мне самого старого образца винтовка». — «А што ты ето умом рехнулся — етакое барахло покупать! А сколько же ты за его дал?» — «Дак вот ети известные триста рублей и дал за нее».
Мать даже не могла пошевелить своим языком. Даже и не знала, што сказать. Да как даст ему пощечину! И вот только он чуть-чуть устоял на ногах. И вот только он и сказал: «Вот, мама, чем ты меня благословила!» — «Да больше и нечем тебя благословлять! Так и владай на всю жизнь етим благословением!» Сын думает: «Ладно! Коли уж мать так сказала!..» Горько заплакал и вышел с отцовского двора.
Пошел он с етой старинной винтовкой, куда глаза глядят. Прошел он город, прошел и деревню, прошел он другую, прошел и третью. Да и думает себе: «Я ведь не по деревням шляться взял винтовку. Тогда какой же толк? А ведь надо мне запастись чем-нибудь». И вот были у его еще кой-какие деньжонки, приобрел он себе котомку, конечно; купил котелок, сухариков и повернул в лес. «Ну, уж, думает, теперь я жизнь буду проводить в лесу, не где-нибудь там, в шумном городе».
День идет, и другой идет, а третий день слышит какой-то шум и треск, визг и рев. Он не может понять, в чем дело. А все-таки думает себе: «Раз я охотник, я не должен никого бояться. Надо итти туда. Што такое там творится?»
Выходит он из лесу на песочную поляну, на етой поляне стоит страшный бой — двух могучих царей. А какие цари ето были? Один был царь зверей: звать его Лев Констинтинович. А один был змей, царь змей — Горинович. И вот они бьются, так утомительно уж. Проглядел он несколько часов на них.
Стал он реветь усиленным голосом к ним. Стал спрашивать, какая между ними вражда может быть. Два чу́довишша ети остановились. Стал объяснять ему лев: «Вот мы такие два животные. Один — царь зверей, другой — царь змеев. Поетому мы никовда не можем дружить. При любой стрече нашей, во всякое время, должны мы друг друга победить. Пока до тех пор мы будем биться, пока один одного не убьет. И вот ето все могу я вам рассказать».
Начинает Змей Горинович говорить: «А вот что, Иван-купеческий сын, который тебе покажется по сердцу: лев или я? За того ты можешь стоять. Если при нашей борьбе убьешь ты льва, то я тебя не оставлю и золотом, и серебром и драгоценными камнями, которых хватит у тебя на всю твою жизнь». — «Ну, нет — теперь лев говорит — если бы ты, Иван-купеческий сын, убил змея, я б ничего не мог так дать, а только один обручальный пе́рсень [перстень]. Хотя на вид-то уж не так завидный, но дельный». И вот опять они схватились драться. И вот давай они тут вертеться, кувыркаться во все стороны. И победа была ничья.
За все ето время Иван-купеческий сын сидел и думал: «Которо же будет ему лучше: или обладать такими несметными сокровищами змея — ну до чего же он казался ему противным, так что все сокровища ети не прельщали его нисколько. А уж лев-то, по крайней мере, хоть поглядеть то любо! Хоть он если меня не очень удовлетворит, ну сам-то он чистенький, красивый. Я думаю, он, вообще, в мире может принести менее вреда». И направил свое заржавленное ружье, и стал он целиться уловками в голову змея.
Настал его роковой момент и послышался выстрел. Как только после выстрелов змей сразу перевернулся. От которого сразу отшатнулся лев. Только поглядывает с удивлением: «Что ето будет дальше?» Ну и, в конце концов, подошел роковой момент етого змея — стал он затихать. Ну не мало повалил он лесу в етим месте своим могучим хвостом. В конце концов совсем уж утих.
Тогда сказал лев: «Ай-да Иван! Вот-дак, Иван-купеческий сын! Все ж-таки я должно-быть понравился вам лучше по сердцу». — «Ну, што — говорит Иван-купеческий сын — может быть настолько я понимаю, сколько петух ячменное зерно». — «Ну, должен я теперь вас отблагодарить. Хотя и на первый взгляд покажется не так интересным, а впоследствии может и пригодится».
Снимает он с правого когтя самосветящийся перстень: «Вот ето знак твоей услуги!» Подает он Ивану-купеческому сыну. Иван-купеческий сын надеёт его на правую руку и было совсем хотел итти дальше. Тогда остановил лев его. — «Постой, ведь ето еще не конец. Ведь етот перстень имеет свойство». — «А какое же у него свойство?» — «Нужно его с руки на руку перевернуть и надеть. Тогда выйдут двенадцать молодцев и что только им ни прикажешь, то и могут сделать вам». — «Очень даже благодарен, Лев Костинтинович. Я даже не думал етого от вас».
Вот они попрощались, всяк в свою сторону стал расходиться. И потом вздумал Иван-купеческий сын: «Што ж ето я? Взял перстень со слов только, а ведь я не испытал его». Взял его с руки на руку, перевернул — и очутилися двенадцать молодцев. — «Што изволишь, господин хозяин?» — «А как бы мне пообедать?» И што только есть в мире, какие яства, — все тут было предоставлено. С удивлением думает Иван-купеческий сын: «Для чего-то такая роскошь?» Ну, значит, он, конечно, покушал. И опять с руки на руку перевернул — и не стало их. И пошел он. И думает: «Дак чо же я утомляюсь — иду: не сделают ли какой помощи ети молодцы?» Опять же с руки на руку перевернул, надел. И опять очутилися двенадцать молодцев: «Что изволишь, господин хозяин?»
Он слыхал об одном прекрасном царстве. Когда-то читал. Вот при етим удобным случае он и думал воспользоваться етим делом. — «Дак вот тут, братцы, не перенесете ли в то государство?» — «Рады стараться, господин хозяин!» Пока еще он ето не переговорил, а они: «рады стараться!»
Идет он уже по незнакомому государству, по городу. «А где бы тут поискать квартеру сламненькуё — думает на уме — хотя, ведь, нельзя так сразу на видном месте, — надо где-нибудь так в уголке». Вот он откупил себе квартеру. Бывает он везде в разных собраниях, видит-то он много, а слышит еще того боле.
Живет в том городе какой-то царь сламный, а у него дочка: посмотреть — одно только чудо. И живет она уединенно — никовда ее никто не видал из мусково полку. Единственно только восхищались ее портретом или бюстом, если только кто видал. Многие даже князьи, цари и бояра засылали своих сватов сватать на ней. И всетаки выходила им неудача — все отказывала она им. Почему отказывала? Да потому, што больно требовательна была. Никто был не в силах исполнить ее требование.
Вот ети-то разговоры и слышал везде в разных гостиницах. Только вот, мол, и остается пустой разговор — никто не может доступиться до ее. Вот и думает Иван-купеческий сын: «А что, попытать счастья?» — «Дак нет уж сразу я так не буду. Дай-ка устрою гля себя там уж какой-набить дом!» Конечно, с руки на руку перевернул свой перстень. Очутились двенадцать молодцев: — «Ну, што изволишь, господин хозяин?» — «Ну вот, как бы мне вот что построить на подобие дворца што ли?» — «Ну ладно, не печалься, хозяин! Молись спасу, да ложися спать! Утро вечера мудренее!»
Вот он лег спать, конечно, а утром-то пробудился — совсем уж не то видели: в боярских хоромах лежит он с изразцовой лежанкой в кровате, слуги везде и горничные снуют взать и вперед, какая то суета. Не знаешь, где и куво встретишь! Иван-купеческий сын даже с удивлением смотрит: «Вот дак перстень! Вот дак Лев Костинтинович! Ну дак што же, надо наслаждаться — думает — теперя, раз уж так пришлось».
А об своей-то старой винтовке уж и забыл. И думает: «Надо, ведь, ее прибрать. Для меня-то ведь, она такая ценная». Значит, стал у слуг спрашивать: где она находится? И никто не знает. Дак он и думает: «Да, ведь, у меня есть перстень» — с руки на руку перевернул. Очутились двенадцать молодцов»: — «Што изволишь, господин хозяин?» — «А вот где-то моя винтовка? Штоб была мне предоставлена». И велел ее приложить, штоб никакие слуги ее не знали. И вот опять с руки на руку перевернул — и их не стало.
Стал он жизнью городскою наслаждаться. Стал он участвовать везде в клубах и в киятрах. Стали все к ему относиться уже с уважением. Стали его звать по адресу и по фамилии. Никто только не знал, как величали. Но знали только по адресу: Иван-купеческий сын. Даже и царь стал с ним знакомиться. Заинтересовало его, конечно. Даже стал и бывать у царя и приглашать царское семейство.
Интересно было ему увидать царевну — ну никак даже не приходилось. За все время его жизни тут много женихов уже побывало в тем государстве. И всем досталась только одна неудача. «Што — думает Иван-купеческий сын — попытать разве мне посвататься на ней, хотя я ее не видал». Думает: «Дай-ка попробую».
С руки на руку кольцо перевернул, явились двенадцать молодцев. — «Што изволишь, господин хозяин?» — «А вот, как бы мне посмотреть ету царевну, спящей в спальной». И вот представилась царевна спящей в спальной. «Вот — думает Иван-купеческий сын — так она ему пондравилась — не оставлю я задуманного дела». И опять же он попросил, чтобы быть ему на старому месте. И вот он очудился у своего дому.
Стал он подыскивать сватов. «Как же-ети сваты говорят — главное дело, за купеческого сына, да еще у царя». Никто не соглашается. Он стал просить их убедительно. Взял на себя ответственность, што уж, в крайнем случае, отвечает он сам. И вот поехали сваты. Нашлись такие подходячие — и вот они сватаются у царя на прекрасной царевне за купеческого сына.
С удивлением царевна слышит ето там по телефону, што вот, мол, купеческий сын приехал. «Вот, мол, дожила я до чего!» Хотя она подумала: «Может быть, он так хорош и, может быть, он человек богатый». А уж она слышала про его ро́скочь. И вот она сватам заказала письменно. «Если только может он иметь меня женою, чтоб он сёднишную ночь устроил у нас во дворце прекрасный сад. В етим саду штобы были птицы райские и пели песни царские!»
Отпустил их царь. Приежжают обратно. Заявляют етому жениху, што вот, мол, требует невеста от вас такой подарок. «Будет ли вам ето под силу?» — «Попробуем, увидим!» говорит. Вышел он на двор. Конечно, вечером. С руки на руку перевернул свой перстень. Выскочили двенадцать молодцов. — «Што изволишь, господин-хозяин?» — «А вот чтоб сёднишную ночь был устроен сад и чтобы в етим саду были птицы райские и пели песни царские». — «Рады стараться к вашим услугам!» Упеть же кольцо с руки на руку перевернул, — их не стало.
И вот пошел в опочивальню спать. На утро он подымается, и опять посылает сватов. Што же, сваты приезжают на царский двор, видят: там прекрасный сад, что не в сказке сказать, не пером описать. В нем были птицы райские и пели песни царские. «Ну — думает — ладно, может наш жених отличаться!» Вот оне начинают сватать. Царь ничего не имеет, говорит: «Как невеста?» По телефону в терем спрашивают невесту. Невеста еще етому не довольствуется. Если правда, хотит он меня своей женой, то пусть будет сёднишную же ночь выстроен хрустальный мост от дворца и до женихова дома. И чтоб были еще на нем гусли-самогуды и чтоб оне играли!»
Приезжают обратно сваты. И сказывают жениху: вот, мол, так: задает трудной уж такой вопрос. «Ну, ладно — думает Иван-купеческий сын — утро вечера мудренее». Вышел он на двор, с руки на руку перстень перевернул, выскочили двенадцать молодцев: «Што изволишь, господин хозяин?» — «А вот, чтобы сёднишную ночь от царёва дворца и до моего был бы хрустальный мост, и чтоб были еще гусли-самогуды, и чтоб они играли!» «Рады стараться, к вашим услугам!» Опять же с руки на руку перевернул, — и их не стало.
На утро встает он, засылает опять сватов. Которые думают: «Теперь, однако, приедем ни с чем». Приезжают государю. Государь говорит: «Ничего я не думаю, ничего я даже не имею». По телефону требуют невесту.
Невеста и думает: «Вот ведь, какой привязчивый! Едва ли от него и избавишься». Она уже думает: «Теперя задам я ему такой трудный вопрос, чтоб он скорее отказался. «Ковда, если только поеду к венцу, чтоб лошади все были не подкованы, а ковда приеду из церкви, то штобы бы обсмотреть лошадей и штоб были оне подкованы!» Вот письменно она им и послала.
Вот сваты припечалились, поехали обратно к жениху. — «Што же ето будет с нашим женихом? Наверное откажется от етого трудного дела?» Приезжают и расказывают жениху: «Так вот и так, как знаешь, а боле, мол, помочь не можем ничем». — «Ну ладно, што же — подумал он — утро вечера мудренее».
Вечером же он выходит на двор, берет свой перстень, с руки на руку перебрасывает. Выскакивают двенадцать молодцев: «Што изволишь, господин хозяин?» — «А вот уж трудная задача! Невеста задала такую трудную задачу, што едва ли выполнимо». Рассказывает им. Обещаются, значит, ети молодцы в исправности все это сделать.
Утром посылает сватов. Сваты, значит, обсказывают все это невесте. Невеста, значит, объясняет, што могу, дескать, быть его женою. «Дак только, штобы ковда от венца приедем, был у него новый дворец и штоб пир был задан в новом дворце. Если ето исполнит, то может ехать по невесту».
Приезжают сваты обратно. Сказывают Ивану-купеческому сыну, што невеста уже согласна, но только на тех условиях, што приехать от венца в более ро̀скочный дворец. Конечно, он на вечер выходит опять на двор, кольцо с руки на руку перевернул, выскочили двенадцать молодцев. — «Што изволишь, господин хозяин?» — «А вот от венца ковда нам быть, чтоб быть уже нам в новом дворце!» — «Все ето будет выполнено!» Даже хочут участвовать в поезду ети молодцы. Он так и не стал перевёртывать етот перстень.
На утро встает: подготовлены лошади к брачному союзу. И вот он поехал со своим поездом к царю. По приезде к царю выходит так долго жданная ево невеста. Здороватся с им и целует в сахарные уста. Потом повели их за брачный стол, а потом уже к венцу.
Потом они усадились и гости в кареты. Невеста сама пошла осматривать лошадей: подкованы али нет. Ковда она посмотрела и потом сели и поехали к венцу. И в самый короткий момент они были у храма. По выходе из кореты царевна пошла осматривать лошадей — и чудесным образом были все лошади подкованы на серебреные подковы. «Вот так, так — думает невеста — ну, однако, не сам же жених делает все это!» Нековда было раздумывать — оне стали под венец. Скорым временем обвенчались и свешшеник поздравил их с законным браком. И все гости по очереди подходили и поздравляли — и вот они поехали обратно и заехали на хрустальный мост, где их тут встречали с музыкой гусли-самогудки.
Гости так все загляделись. Им чудо из чудес показалось все ето. И видят, новый дворец выстроеный. Все так чисто убрано. По паркезному полу едва ли не опасно было итти им, штоб не поскользнуться и не упасть. Пир был задан на цельную неделю. Конечно, там уж вина не жалели на роскоче етой — все изысканные вина были тут.
На етой же свадьбе царь заявил, што он очень стар и всецело обещает свой царский престол своему зятю. Который в скором времени садится на царский престол. Стал он жить да поживать, щастье с радостью глотать. Он все думает, што так пойдет дело по маслу, — а со временем вышло совсем не то.
Царевна стала такая любительница, везде стала разъезжать, все ето ей было доступно. Она даже в разные государства ездила и за границу. Во время етой её поездки пондравился ей один царь, по прозванию Кашѐль, царь бессмертный. Вот она ето и задумала — ето все перенесть свое царство в царство Кашеля, царя бессмертного.
По приезде своем из-за границы, как тут убедился, уверился в своей жене, никакие тайны он не скрывает от нее. Знала она уж хорошо, што есть у него такой чудодейственный перстень.
В одно прекрасное время украла она у него етот перстень и с руки на руку перевернула. Очутились двенадцать молодцев. — «Што изволишь, сударыня?» — «А вот, штоб сёднишную ночь перенесть все ето государство, и етот хрустальный мост с гуслями-самогудками в туё царство, где проживает етот Кашель бессмертный и штоб были мы в одной спальной, а Иван-купеческий сын, штоб выброшен был со своей старой винтовкой!»
На утре разбудился Иван-купеческий сын. Уж не в царской одёже, а совсем в каким-то аборваным армяке, лежит среди улицы и коло него лежит его старая винтовка. «Ах, што же ето такое. Я видю сон или што ли?» Начал звать он свою царевну — а никакой царевны не представилось, и оказалось все ето сущая правда.
«Вот так-то — думает — потеряна моя жизнь навеки, приходится опять браться за ету винтовку!»
Пошел он по городу со своей винтовкой. Везде его презирают, даже и были которые такие любезные знакомые и те даже на него не смотрят совсем. «Так што же теперь делать? Надо уж теперь забираться в какой нибудь захолустный угол!» И вот он стал спрашивать у людей милостыни. Кто и подает, кто и из двора гонит: «Ишь ты какой лиходей стал милостыню собирать, можешь и сам работать!»
Немножко поднабрал он сухариков и отправился опять в лес. Итак он шел-шел и крепко утумился. Вздумал отдохнуть на зеленой мураве. Как ли долго, мало ли спал, етого он не знает. Он так удивился, пробудился. Што же ето такое ему показалось. С удивлением видит он старого престарого кота. Весь в лоскутьях, шерсть с него облазит и ничем не лучше такого же старого соболя.
«Вот извиняемся, хозяин, все ж таки мы тебя нашли». — «Дак гля чего же было меня искать? Ето надо было тогда меня искать, ковда я был при хорошей удовольствии. Я товда бы вас пристроил все ж таки к месту. А теперь вы пришли ко мне последние сухарики доедать. Теперь ето уж дудки. Мне бы хоть и худо, но все же пожить то хочется пока с сытым то брюхом». — «Нет, зачем, хозяин, мы не пришли твои сухарики доедать, а пришли твоему горю помочь». — «Так, что же вы, как ето, откуда набрались такого слуху обо мне?» — «Мало ли, слухом земля полнится», оне ему говорят. — «Дак, што же, в чем же вы можете мне помочь?» — «Прежде всего объясни нам свою беду!»
Вот он стал им рассказывать свое прошлое. И рассказал свой чудодейственный перстень, не распространялся уж много им. И вот похищен царевной етот перстень. И вот ето все чудо перевезено в такое то государство. — «Да, говорят, можем, покаль наших сил хватит», обещают соболь и кот. На самом деле, какие-то звери ничтожные, чем же они могут помогчи́? «Ну, дак если вправду можете помогчи, то достаньте етот перстень!»
Вот, ничего не говоря, они отправились в путь-дорогу. На пути ихней была большая река. На етой реке они увидели сеть. В сете́ запутану рыбу. Какая была рыба? Была шшука. Едва дышала только шшука. И вот хотели оне пообедать етой рыбой. Шшука им в ответ и говорит: «Зачем такой ничтожный обед, пустите меня в воду, может быть, ковда пригожусь я вам». Кот! говорит: «Съисть надо»; а соболь говорит: «Нет!»
Вот между ними вышел спор. Кот говорит: «Между нами какое может быть сходство. Мы — звери, а она — рыба, живет в воде, чем она может помочь?» — Соболь говорит: «Нет, мы звери посланные. Может быть, иногда и всяк случится». И все ж-таки соболь настоял. Опустили шшуку в реку. И вот оне переправились через ету реку. Направились к Каше́лю, бессмертному царю.
Вот и пришли оне в царство, где находится царевна. Через стену и в сад. Кот дал строгий приказ всем мышам, чтоб все собирались. Ковда мыши собрались, стал кот вопрос задавать: «Не знаете ли, где царевна хранит етот перстень?» Одна такая ничтожная мышка вызвалась: «Путешествовала я по царскому дворцу и каким-то поводом затискалась в спальню и видела у царевны: кладет она перстень в рот, ковда ложится спать».
Кот и спрашивает: «А можешь достать етот перстень?» — «Ну, во всяком разе!» Ей даже показалось ето забавно. Что же ничтожный зверек — как он может достать этот перстень. И кот погрозил етой мышке: ежели не достанешь, то где бы то ни было я тебя найду и тут тебе будет капут. Мышка улымнулась и убежала.
К вечеру протискивалась она в щель, в спальну и где-то там и помойной яме оммокнула свой хвостик длинный и вот она хранила ети капли на своем хвосту: как бы ей не уронить. Дожидалася царевны в своей спальне. И, конечно, дошел тот момент, пришел Каше́ль, царь бессмертный, с царевной в спальну опочивать. И в ето время видала мышь, как она клала перстень себе в рот.
В короткое время царевна захрапела крепким сном. А Кашель царь еще не спал. В это время мышка шмыгнула на кровать, и тихонько стала пробираться к ее носу. И запихала свой хвостик в ноздрю, где у ней так сильно засвербила. И скрозь просонок она не могла удержаться и так сильно она чихнула, чуть даже не до пердюха. И етот момент вылетел перстень у ее из роту, и упал на пол.
А вот уж и мышка воспользовалась етим случаем. Пока ставали, искали, мышки давно уж нет и перстня тоже… Сейчас даже мышка преставилась к етому коту с перстнем. С нижайшим почтением она передала етот перстень. — «Ай да мышка, ждет тебя награда, а теперь-то время нет!»
А кот представился к соболю. Ну уж теперь-то оба отдохнут они легко. Должно быть сослужили службу хозяину. Стали спорить они насчет перстня: кто понесет етот перстень. «Конечно, я — говорит кот: больше моего труда забито!» — «А как ты через реку переправишься с им?»
Вот поспорили и пошли. И поплыли оне через реку. Ковда доплыли до половины, соболь видит кота, что он уже не в силах дальше продолжать. Соболь подставляет свою спину коту, велит взбираться на себя. «Ну, думает кот себе на уме, теперь все ж таки уж переберемся. Уж теперь благополучно, недалеко от берега».
Соболь тоже устал. Вот-вот уж, последние силы напрягает. И вот сидит кот важным барином: «Сейчас, мол, выпрыгну на берег». Когда хотел он прыгнуть, ну не мог вытерпеть и сказал, што слава-бох! — и в это время из роту вылетел перстень. Вот так и прощай теперь, как и звали перстень.
Вышли на берег, сочинили драку. До тех пор дрались, покаль соболь всеё шкуру чуть с него не снял. — «Ведь я говорил, что я понесу». — Да уж делать нечего, значит, уж стали оба старыми. Легли отдохнуть. В ето время показалась чошуя рыбья, — и вот выплыла шшука на берег и оставила на берегу перстень. «Вот вам долг платежем красен», сказала шшука и ушла в воду.
Тогда сказал соболь: «Нет уж теперь я понесу. Я более не доверяю». И пришли к Ивану-купеческому сыну, нашли его. И отдали ему перстень. Поблагодарил их Иван-купеческий сын за ихнюю услугу. «Ну, а потом уж я вас пристрою», сказал.
А сам с руки на руку перевернул перстень, очутилися двенадцать молодцев — «Ну, што изволишь, господин хозяин?» — «Да вот, говорит, севоднешную ночь перевезен был бы етот дворец с Кашелем-царем бессмертным и со спальной на старое место!» — «Ну, хозяин, молись спасу, да ложися спать. Утро вечера мудренее!»
А на утро видит, находится он в роскочной своей спальне, в своей прежней, и пошол разыскивать, где царевна находится с етим царем. И нашел в ихней спальней, которая была перевезена оттудова. Поглядел на них, конечно, как оне блаженствовали тут и дал, значит, знать сейчас же царю.
И сейчас государь прибыл со своею свитою. Пошли оне в спальну. Увидел свою дочь государь с незнакомым человеком и присудила государева свита Ивану-купеческому сыну посадить на вечную темницу Кашеля-царя бессмертного, выколоть ему глаза, а царевну казнить позорной смертью.
По действию етого перстня, был скован Кашель-царь бессмертный навеки, и выкопаны ему глаза. А Иван-купеческий сын женился уже не на царской, а на купеческой дочери, где он раньше проживал. И достал свою мать и проводил свою мерную [мирную] жизнь до глубокой старости.