Жил Иван-купецкий сын. Сказал ему отец: „После моей смерти — в ево было двенадцать лавок и двенадцать прикашшиков — на двенадцать дней лавки закрой, клюци ото всих прикашшиков отбери, торговли не дай никакой“. Ну, так ему стало скучно отца схоронилши. Он взял ружье, пошел на охвоты. И в тот момент день проходил — никакой дичи не нашел. Идет домой, и так ему скучно. „Господи, говорит, какое несчастье!“ Идет высаженной дорогой — лесом высажена дорога. Сидит на еле ворон. Он взял стал целитца на этово ворона. Этот ворон — только он хотел стрел произнести — этот ворон в сучью ниже пал. Он зашел с другой стороны, прицелился, только хотел стрел наложить на ево, он ешшо ниже. Вот он зашел с третьюй стороны.
Потом только хотел ударить этово ворона — этот ворон в тот момент скок ему на плечо. А он идет в дом. Потом и говорит: „Мамаша, говорит, какое счастье! Хотел ворона убить, вот ворон, говорит, на плечо мне впрыгнул“. Сидят в доме и угощаются. Этот ворон начинае говорить: „Вот, Иван-купецкий сын, в тебя в гостях мы побыли; теперь пойдем ко мне в гости“. Этот Иван-купецкий сын и говорить: „Как же, черный ворон, я пойду к тебе в гости? Ты полетишь, а я пойду. Это мне с тобой не управка“. — „Иван-купецкий сын, я тебя не брошу. Вот выходи, пойдем; садись мне на хребет“.
Вот оны вышли, он сел на хребет, и поннялся черный ворон — и полетели. Слетели на серед моря, этот черный ворон взял да с хребет ево спустил. На три аршина до воды не допустил — опять на хребет подхватил и поннялся выше тово. Потом опять с хребет опустил. Да! Потом и говорит: „Вот, Иван-купецкий сын, два разы просты — третий раз за тобой ишше“. Вот он ешше выше поднялси и потом опять с хребет ево спустил и в акурат на аршин до воды не допустил и опять на хребет подхватил. Изделал опрос: „Што, Иван-купецкий сын, страшно ль табе было?“ — „Да, черный ворон, брат родной, так страшно, говорит, что одва жив остался“. — „Вот, Иван-купецкий сын, и мне было страшно, как ты на меня целился. Ну, вот топерь, говорит, полетим к моей маменьке за море“.
Прилетають туда. „Ну, вот ходи, говорит, в эту зданию и скажи, што вот старушка, если дашь золотое яйцо, так увидаешь свово сына“. Старуха объясняетца ему: „Да, добрый молодец, жалко говорит золотова яйца, а сына жальчей. Да хоть с яечком расстаться, да с сынком повидатца“. Вот сечас является черный ворон. Старуха узрадовалась, и в тот момент угашшаютца. Да. Потом угостились, взяли от старухи золотое яичку. Этот черный ворон и спрахывае: „Сколько мы прогостили здесь, Иван-купецкий сын?“ — „Я думаю, говорит, немного, дня три-чатыри, говорит“. Черный ворон объясняе ему: „Не, говорит, Иван-купецкий сын, пять лет прожили. Полетим, говорит, на твою родину“. Ну, вот аны полетели.
Прилетають на родину, уже в матери все прожи́то именьё, слезно Иван-купецкий сын в тот момент заплакал. Черный ворон и говорит: „Иван-купецкий сын, не плачь. Ходи к царю, проси места“. Он пошел, доложил государю. Государь и говорит: „Вот, говорит, строй против мово дворца, у тебя, говорит, некакое здание буде“. Черный ворон и опрашивае: „Ну что, Иван-купецкий сын, дозволил?“
Вот оны нацинают. „Ну, ложись, говорит, спать: утро мудренее вецера“, этот черный ворон говорит. Вот черный ворон взял золотое яйцо и обшел с этым яйцом, сколько ему полагалось — и сделался дом чище царева. Потом эты сенаторы собралши в совете и говорят. „Вот, говорят, Иван-купецкий сын, ходя по городу и похваляется, штоб если мне государь дозволил бы за тридевять земель в тридесятое царство, я б Але́ну Прекрасную достал“. Да. Потом государь требуя ево. „Как же ты похвалки имеешь, по городу ходишь, похваляешься?“. Потом он и говорит: „Я, говорит, ваше великое императство, не могу знать!“ — „Штоб было достато, а нет — так тогда говорить…“.
Идет домой, голова повешена. Черный ворон и опрашивае „Что, Иван-купецкий сын, чево ты буйну голову повесил?“ — „Ах, черный ворон, брат родной. Да, вот приказал государь за тридевять земель тридесятова царства штоб достать Але́ну Приукрасную“. — „Иван-купецкий сын, это, говорит, не служба, а служба впереде“. Сели оны в корабель и поехали. Приезжают за тридевять земель в тридесятую царству. Ну, вот раскрыли на пристани корабель.
Цорный ворон нацинае в и́гры играть. В тот момент Але́на Приувкрасная прогуливалась и услыхала, што горас хорошая игра. Потом она стала умолять своим прислугам: „Сойдёмте в этот корабель“. Ну, вот оны взаходют в этот корабель. Цорный ворон игру прекратил, и она стала умолять, што сыграйте ешшо танец. Он и говорит: „Нет, сударыня, мы так не можем, а вот когда хотите, так шампаньськова по рюмочке“. Вот выпили по рюмочке — он сыграл им танец. Потом оны придремали в тот момент. Он взял корабель прикрыл. Потом и поехали по морю.
На середи моря Але́на [не „ё“] Привкрасная прохватилась; удевая золотые серьги с уш и на дно моря пускае. Ну, вот приехали к этому царству. Черный ворон и говорит: „Иван-купецкий сын, ходи с докладом. Прибыли мы с Але́ной Приукрасной“. Ну, царь был холост. Ну, вот никаких — жанитца на Але́ны Приукрасной. Але́на Приукрасная и говорить: „Когда если хитра́ ваша слуга да мудра́, пущай от мово отца достане венцальное платье“. Государь в тот момент крикнул громким голосом на Ивана-купецково сына, штоб было немедленно достато! Потом идет он к черному ворону печальный. „Иван-купецкий сын, што ты печалисься?“ — „Черный ворон, брат родной, штоб достать бы нам платье венчальное“. — „Иван-купецкий сын, это нам не служба, служба вся впереде́. Садись в леккие лодки“.
Сели в леккие лодки, немедленно поехали. Приехали туда во время церьковной службы. „Ну, вот, Иван-купецкий сын, ты будь нишшим, а я буду золотогривым конем. Я буду играть коло церкви, выдут меня все ловить. А ты в тот момент не зевай“. Вот он бегал коло церквы, стал играть. Бросили вси службу и вышли ево ловить, а Иван-купецкий сын в тот момент вбрался в церкву, взял платийку преспокойно и потом в тот момент выходя и говорить: „Гражданы, дайте я поймаю, вот у меня торбоцка есть; може ко мне придет“. Он подходя к этому коню, конь остановилси. Сел он на этово коня и до свидания.
Приехали к изморью, сели в леккие лодки и уехали. Приехали туда. Потом черный ворон посылае: „Ходи, говорит, Иван-купецкий сын, с докладом“. Подали эту пла́тьё. Государь сряду — венчаться. Але́на Приукрасная-то и говорить: „Никак я не могу венчаться, у меня, говорит, мово батюшка карета на дне моря на пупе́. Чтоб достать эту карету, коли хи́тра [слуга]“. Вот государь крикнул громко на Ивана-купецкова сына, штоб достать эту карету. Ну, вот приходи он к черному ворону. „Брат родной, говорит, черный ворон, нам топерь погибель“. — „Што такое, брат родной, Иван-купецкий сын?“ — „Достать карету нам со дна моря“. — „Да, Иван-купецкий сын, — черный ворон объясняе, — топерь, говорит, служба. Ладно, говорит, поедем“.
Сели оны в леккие лодки и поехали. Приехали на серед моря и остановились. Ну, вот цорный ворон и говорит: „Иван-купецкий сын, смотри я подоймусь в высоту и вдарюсь об воду́, на три вярсты воду́ распихну и смотри в тот момент, как можно хватай“. Он поннялся в высоту и вдарился об воду́, и разогнал воду́. Иван-купецкий сын схватился за карету и кареты не поцо́пал. Вот черный ворон в правое ухо вдарил Ивана-купецково сына. „Ну, вот смотри, говорит. Вот топерь я подаймусь опять в высоту и вдарюсь об воду́, на четыре версты воду́ распихну“. Вот он распихнул во́ду — Иван-купецкий сын схватился за карету и выташшыл. Немедленно оны вязуть эту карету.
Привезли эту карету к государю. Ну, вот государь онно — венчаться. Потом Але́на Приукрасная и говорит: „Нет, говорит, когда ваша слуга хитра́ да мудра́, пущай она мои серьги достане со дна моря“. Вот он идет пригорюнилшы. Не доходя черного ворона, перенимае волк-менный лоб. „Иван-купецкий сын, цево ты такой пецальный?“ — „Отстань, волк-менный лоб, не давай досады“. — „Но скажи, пожалуйста, какая табе досада?“ — „А вот, волк-менный лоб, достать со дна моря золотые серьги Але́ны Приукрасной“. — „Дай мне рукописание: как поедишь жениться, что мне тебя съись, — я, говорит, достану“. Ну, он взял не думалши дал ему рукописа́нию. Этут волк побег коло зморья, поймал рака, который нада всим ракам рак. Потом он и говорить: „Пусти меня, волк-менный лоб“. — „Нет, я не пушшу, покуда ты достанешь со дна моря золотые серьги“. Вот этот рак крикнул ракам, штоб разыскать серьги скорей. Вот эты раки разыскали немедленно эты серьги. Вот потом переда́ли волку. Волк-менный лоб пода́л ему, Ивану-купецкому сыну. Иван-купецкий сын принес эты серьги, передал Але́ни Приукрасной.
Але́на Приукрасная стала говорить государю: „Кто мою коляску отопрё, за тово замуж пойду“. Да. Потом царская хамилия путалась коло этой коляски три дня. Нихто не мог отворить. Пришел Иван-купецкий сын, тот взял и отворил. Да. „Ну, вот, говорит, мой муж“. Ну, вот ехать венчаться. Приходя к черному ворону говорит: „Брат родной, черный ворон, — ехать венчаться. Што я буду делать? Волку у меня дано рукописа́нию, что как поеду я жениться, штоб ему меня съись“.
Черный ворон и говорит: „Да, Иван-купецкий сын, глуп ты на хьвете [свете]. Ланно, мы эту беду поправим“. Черный ворон взял в тот момент смазал с воску статуя. Поехали к венчу; взял черный ворон к Але́ны Приукрасной посадил статуя в открытой коляске, а Иван-купецкий сын в темной. Ну, вот аткуль ни взялся этот волк-менный лоб. Ляп этово статуя.
Иван-купецкий сын обвенцалси с Але́ной Приукраснаю и отсталися на жизни.
Записи 1927—1929 гг.