Не от пламечка, не от огничка
Загоралася в чистом поле ковыль-трава;
Добирался огонь до белого до камешка.
Что на камешке сидел млад ясен сокол.
Подпалило-то у ясна сокола крылья быстрые,
Уж как пеш ходит млад ясен сокол по чисту полю.
Прилетали к ясну соколу черны вороны;
Они граяли, смеялись ясну соколу,
Называли они ясна сокола вороною:
«Ах ворона ты, ворона, млад ясен сокол!
Ты зачем, зачем, ворона, залетела здесь?»
Ответ держит млад ясен сокол черным воронам:
«Вы не грайте, вы не смейтесь, черны вороны!
Как отращу я свои крылья соколиные,
Поднимусь-то я, млад ясен сокол, высокошенько,
Высокошенько поднимусь я, млад ясен сокол, по поднебесью.
Опущусь я, млад ясен сокол, ко сырой земле,
Разобью я ваше стадо, черны вороны,
Что на все ли четыре стороны.
Вашу кровь пролью я в сине море,
Ваше тело раскидаю по чисту полю,
Ваши перья я развею по темным лесам!»
Что когда-то было ясну соколу пора-времечко,
Что летал-то млад ясен сокол по поднебесью,
Убивал-то млад ясен сокол гусей, лебедей,
Убивал-то млад ясен сокол серых уточек.
Что когда-то было добру молодцу пора-времечко,
Что ходил-то гулял добрый молодец на волюшке.
Как теперь-то добру молодцу поры-время нет.
Засажон-то сидит добрый молодец во победности,
У злых ворогов добрый молодец в земляной тюрьме.
Он не год-то сидит, добрый молодец, и не два года,
Сидит-то добрый молодец ровно тридцать лет,
Что головушка у добра молодца стала седёшенька,
Что бородушка у добра молодца стала белёшенька.
А всё ждет он, поджидает выкупу, выручки.
Был и выкуп бы, и выручка, своя волюшка,
Да далечева родимая сторонушка!