Свадьбы состоят из нескольких действий, которые происходят в разные дни. Главнейшия из действий: помолвка, сговор, или рукобитье, девичник, поезд, или отпуск под венец, княж обед и спознать.
ПОМОЛВКА.
Когда холостому парню наступит пора жениться, тогда его родители стараются проведать, нет ли где хороших девиц, из которых можно было бы взять их сыну невесту. Найдя такую деревню, обыкновенно посылают туда своего сына на смотр, погостить у знакомых или у родных о каком-нибудь празднике, например: о святках, о маслянице, о Святой неделе. Тут молодец на играх и в беседах старается выказать весь свой разум, всё своё удальство; высматривает красных девушек и примечает тех, которые ему покажутся; однако же всячески старается, чтобы никто не проник в его намерения. Воротившись домой, сказывает родителям своим о замеченных им девицах; тут сообща решают дело, как и какую лучше им сватать.
Достоинства девицы, на которые всего больше обращается внимание при этом выборе, состоят в том, чтобы она была из доброй семьи, рукодельна, работяща, здорова телом и сильна; наружная красота не слишком уважается: крестьянину почти всё равно, хороша или дурна лицом его жена, только не была-б недужна или уродлива. „Эх, молодец, какую нехорошую взял ты себе жену!“ шутя сказал я мужику, который пришёл ко мне с женою и с овощами на другой день своей свадьбы. — „А на што мне красавица?“ отвечал детина: „нашему брату-мужику жена не икона, а работница!“ — Бабья краса лишь до покосу, — примолвила весёлая молодая.
Как скоро отец и мать жениха согласятся в выборе, то первый ищет, где бы повидеться наедине с отцем избранной ими девушки; просит, или лучше сказать, торгует её в невесты за сына, и как скоро оба в цене сойдутся, бьют друг другу об руку; женихов отец даёт невестину отцу задаток. Обыкновенно за невесту платится деньгами, иногда хлебом, иногда и тем и другим вместе, смотря по договору. У крестьян-земледельцев не в обычае выдавать девиц замуж с приданым; напротив того, за такую отдачу семейство её берёт ряды или выводу Рублёв 60, или 100 и до 200. Таким образом невестин и женихов отцы, помолвивши, или положивши на слове, как делу быть, назначают день, когда быть и сговору; и до этого дня помолвку свою держат в тайне, чтобы никто не проведал, и дело не пошло б в огласку, если бы случилось ему зачем нибудь разладиться.
СГОВОР.
На свадьбах наблюдается особенное учливство между действующими лицами: все друг друга величают по имени и отечеству: и я не лишним почитаю ввести здесь поимённо главные действующия лица. Пусть будут:
Женихов отец, Григорий Савельевич,
Женихова мать, Палагея Демидовна,
Жених, Филипп Григорьевич
Сват, Парамон Федосеевич,
Невестин отец, Ефим Денисьевич,
Невестина мать, Авдотья Афанасьевна,
Невеста, Агафья Ефимовна,
Сваха, Федора Сысоевна.
—
В назначенный для сговора день поутру в доме у жениха пекут из ситной, либо из пшенишной муки пирог-сгибень, с кашею и с яйцами. То же делается и у невесты в доме, где также готовится и пир, то есть, жарится убоинка или баранина, ососок, или поросёнок, гусь; варится свинина, яичница, молочная каша и т. п..
Около вечерен, в жениховом доме сват, кто-либо из родных или знакомых жениха, собирается ехать на сговор: кладёт в новый кулёк гостинцы, то есть, пряники, изюм, орехи, цареградские стручья, сушёную грушу и другия сласти, и пирог; наливают боченок вина и другой пива; запрягают лошадь в сани.
Когда к отъезду всё будет готово, теплют свечу перед иконами, все домашние молятся Богу и провожают свата приговаривая: „С милостию Божиею, в час добрый!“ — Сват берёт кулёк и боченки, садится в сани и отправляется к невестину двору. Лишь только он туда подъедет, невеста уходит в топлюшку; а где нет такой каморки, то садится в углу на конёкь против печи, либо к жёрнову.
Сват входит в избу, держит кулёк под Лёвою мышкою; Богу молится, на все стороны кланяется; потом, оборотившись к отцу и к матери невесты, говорит:
СВАТ.
Ефим Денисьевич и Авдотья Афанасьевна, вам Григорий Савельич, Палагея Демидовна и Филипп Григорьевич кланяются хлебом да солью, милостию Божиею и своим даром.
ОТЕЦ И МАТЬ.
Милости просим, мы добрыми людьми не брезгуем и нами просим не брезговать.
Между тем хозяйка и другия бабы из семьи накрывают стол скатертью и ставят свой пирог.
СВАТ.
Ефим Денисьевич и Авдотья Афанасьевна, есть у вас товарец, а у нас есть покупщички, давайте-тко родниться, святое дело затевать; сужено, ряжено, ведь: надобно брать.
ОТЕЦ И МАТЬ.
И ведомо, Парамон Федосеич!
Зажигают свечу перед иконами, все молятся Богу приговаривая: „Дай, Господи, святое дело зачать, также и кончать.“ — Помолившись, сват вынимает пирог из своего кулька, который кладёт к стороне, берёт пирог за один конец обеими руками, прихватывая вместе с пирогом и полу своей шубы; тож самое и невестин отец делает с своим пирогом. Оба сходятся посередь избы, до трёх раз бьют, или хлопают пирог о пирог, которыми и меняются. В это самое время невеста, сидя в топлюшке или у жернова, начинает вопить так:
Светел месяц, родимый батюшка,
Красно солнышко, родима матушка!
Не бейте вы полу о полу,
Не хлопайте вы пирог об пирог,
Не пробивайте вы меня бедную,
Не давайте вы меня горькую
На чужу дальну сторонушку,
Ко чужому отцу, к чужей матери:
Как чужие-то отец с матерью
Безжалосливы уродилися,
Без огня у них сердце разгорается,
Без смолы у них гнев раскипается;
Насижусь-то я у них бедная
По конец стола дубового,
Нагляжусь то я, наплачуся.
Отец берёт пирог у свата и на блюде ставит его на стол; а сват, взязвши пирог у отца, прячет в свой кулёк, из которого тут же вынимает гостинцы, или сласти, подаёт их матери, а она относит к невесте.
В это время посылают на деревню за роднёю, за знакомыми и соседями, выставляют на столе ужин и привезённые сватом вино и пиво. Гости сходятся, Богу молятся, со всеми раскланиваются, здороваются с хозяевами, которые просят их садитъся за стол. Подносят гостям сватово вино, на закуску сватов пирог. Каждый гость, выпивая чарку и величая по имени и отчеству хозяев, поздравляет с добрым делом. Ппр идёт весело, при чём однако же сват не пирует и, посидевши, подымается домой. встают с мест; отец и мать подходят к свату, прощаются, целуются с ним; отец поручает ему править поклоны жениху и всем родным из его семьи, величая каждого по порядку старшинства по имени и отчеству; мать же невестина подаёт свату на блюде дары для жениха и для всех его родных, в одной с ним семье живущих, для мущин полотенцы, для женщин рукава к рубахам, и тоже с разбором: жениху полотенце получше, отцу его и родным похуже; матери его рукава получше, а прочим бабам и девкам похуже. Подавая сии дары, старуха приговаривает: „Сватушка любезный, Парамон Федосеич, дары примите, моё сокровище полюбите. Не годятся в ручки, поверните на онучки“.
Сват, принявши дары, откланявшись и распрощавшись, уезжает и с собою увозит невестин пирог. За сватом подымаются ко дворам и гости; и как скоро все разойдутся, невеста выходит к столу и садится на лавке, начинают сходиться девки, подруги, соседки, знакомые. При входе их в избу невеста к ним вопит на распев жалобным голосом:
Голубушки мои, белые подруженьки,
Приступитесь ко мне горько-бедненькой,
Пособите-тко мне горюшко мыкати;
Не взначай-то ко мне горе привалилося,
Прикочнулося мне горе не малое:
Запоручил-то меня девицу красную,
Светел месяц, родимый батюшка,
Запоручила-то меня бедну, горькую,
Красно солнышко, родима матушка,
За поруки за крепкия,
За замки вековечные.
В это время девицы с невестою здороваются, целуются, поздравляют с женихом. — Ежели взойдёт какая-нибудь родственница, например, тётка невесты, тогда она начинает к ней завывать так:
Поди-тко ты сюда, родима тётушка,
Тётушка моя ты, Матрёна Михеевна!
Не знаешь, не ведаешь моего горя великова,
Ко мне горе прикочнулося, да не малое:
Как продумали меня бедну, горькую
Светел месяц, родимый батюшка,
Красно солнушко, родима матушка,
На чужу дальну сторонушку,
Ко чужому-то отцу, к чужой матери.
Так она завывает каждой родной, каждому родному, причитая их по имени и отечеству, также и к посторонним женщинам.
Принявши своих подруг, невеста усаживает их вместе с собою за стол. Мать подаёт на стол жениховы гостинцы и сласти, потчивает девиц, невеста им кланяется. По угощении, девицы прощаются с невестою, целуются и расходятся. Когда они все уйдут, невеста садится на средине лавки у красного окна и начинает завывать к отцу и матери так:
Родимый ты, мой батюшка,
Родима ты, моя матушка!
Куда вы меня пробиваете?
Али я у вас не работница?
Али я у вас не заботница?
Мать старается унимать её, подаёт ей ужинать и укладывает спать.
Между тем, как всё это делается у невесты, сват приезжает домой к жениху; входит в избу, Богу молится, всем правит поклоны от новых родных, вынимает из кулька невестин пирог, ставит на стол, который накрыть заранее; подаёт невестины дары, кому следует из семьи. По разборе даров, всем домом садятся за стол, пьют вино за здоровье старых и новых родных, заедают невестиным пирогом, наконец ужинают. Так оканчивается день сговора.
На другой день к невесте приходят с поздравлениями знакомые и родные, не бывшие на сговоре; невеста их встречает с таким же пеньем, как и прежде. Это бывает и в последующие дни, пока она сидит сговореною, и пока её навещают родные и знакомые. Во всё это время невеста слывёт сговореною.
ДЕВИЧНИК.
Накануне свадьбы вечером к невесте собираются на девичник её подруги девицы, а к отцу и к матери — соседи и соседки; все ожидают свата, который приезжает с передатью; невеста сидит там же, где была и во время сговора.
Передать составляют: шерстяные с зачосом чулки, коты или босовики, зеркало, троицкий красный ларчик с мылом, белилами, румянами и гребнем; пирог, или курник, с курицею, яйцами и кашею; жареные курица, поросёнок, баранина; пряники, орехи и прочия сласти; вино, пиво. Вся передать уложена в коробье и замкнута замком, а вино и пиво в боченках.
Сват входит в избу, вносит передать и ставит её к стороне; молится Богу, на все стороны раскланивается и правит поклоны хозяину с хозяйкою так:
СВАТ.
Ефим Денисьевич Авдотья Афанасьевна, вам Григорий Савельевич, Палагея Демидовна и Филипп Григорьевич кланяются хлебом да солью, милостию Божиею: наш дар примите, нас полюбите, к себе в гости пустите, за своих сочтите; а мы вас также за родных почли.
МАТЬ И ОТЕЦ.
Милости просим, сватушка любезный Парамон Федосеевич; на дарах ваших покорно благодарствуем. Каково поживает, здоров ли Григорий-то Савельевич?
СВАТ.
Всё, слава Богу, здоров, благополучен и вам поклон свой прислал со мною (кланяется им).
ОТЕЦ И МАТЬ (откланиваются).
Ну, слава Богу; покорно благодарствуем; а Палагея Демидовна все ли в добром здоровье?
СВАТ.
И она, слава Господи, здравствует и вам кланяется (Делает один поклон).
Таким образом отец и мать продолжают спрашивать обо всех живущих в одной семье, то есть, в одном дворе с женихом, например: о дяде, о его жене, о старшем брате, о его жене, о женихе, о сёстрах, словом сказать, обо всех от велика до мала, по порядку старшинства, величая их по имени и отчеству, хотя бы тут были и новорождённые младенцы.
Сват, стоя по средине избы, на каждый спрос отвечает с поклоном. Во всё это время отец и мать невестины, родные и гости также стоят на ногах.
Кончатся спросы, сват отмыкает коробку вынимает всю передать, накрывает своею скатертью стол, ставит на него припасы: круглый пирог, или курник, жареное мясо; а дары и сласти подаёт невесте в топлюшку, приговаривая: „Агафья Ефимовна, вот тебе Филипп Григорьевич дарит и кланяется: гостинцев изволь сама покушать и подружек попроси“. Невеста, принимая дары, целуется со сватом и завывает:
Родимый ты, мой батюшка,
Родима ты, моя матушка!
Не мечитесь на золото, на серебро,
Не кидайтесь на сласти, на пряники,
Не берите вы белил белых,
Не примайте румян красных,
Не меняйте меня ни на што:
Без золота я у вас богатехонька,
Без сластей-то у вас я сытехонька,
Без белил-то я у вас белёхонька,
Без румян-то я у вас краснёхонька.
Хозяин и хозяйка просят свата, гостей и глядельщиков садиться за стол, каждого вызывая по имени и отчеству, и притом одних только женатых и замужних; а холостых парней и девиц не сажают. Начинают угощать сватовым пивом, вином и ужином. Девушки запевают следующую песню, припевая наперёд к свату:
Пойдём-ко мы по ряду,
По всей честной беседе,
Дойдём-ка до умнова,
До разумнова до сватушки,
До Парамона Федосеича:
Он охочь по пирам ходить,
Он охочь и песен слушати,
Да горазд ведь и певиц дарить.
Не рублём дари, полтиною, —
Золотой своею гривною.
Из гривны по три денежки,
На певицу по копеечке.
Сват сидит и как будто бы не слышит; девицы поют:
Слышишь ли ты; чуешь ли,
Парамон свет Федосеич?
Мы тебе песни поём,
Тебе мы честь воздаём.
Как белый сыр на блюде лежит,
Что сахарный кус на тарелочке,
Как маков цвет в огороде стоит,
То сватушка наш за столом сидит.
Сват сидит и ухом не ведёт; девицы продолжают:
Ты, сватушка, дари,
Расхорошенькой, дари!
Станешь нас дарить,
Не будем те бранить.
Как Парамона-то жена
На девишничек сряжала,
В плат полтину завязала,
Отпущаючи приговаривала:
„Ты поедешь, друг, на свадьбу;
Там девицы тебе красные
Станут песни правити,
Тебя, мово друга, величати;
Ты дари их, не скупися,
Золотой казной расступися;
Ворона коня тебе не купити,
По гостям тебе не гостити.“
Ты, сватушка, догадайся,
Расхорошенькой, смекни,
Распахни шубу овчинну,
Доставай мошну сафьянну,
Вымай-ко гривну золотую.
Из гривны по три денежки,
На певицу по копеечке.
Сват берёт стакан с пивом, кладёт туда медных денег, или смотря по достатку серебряной пятачок либо гривенничек, подносит девицам, которые, принявши, поют, ежели он дал им довольно:
Спасибо те, сватушка, на дару твоём:
Уж твой ковш мы весь выпили,
Золотую гривну выняли;
То нам на белые белилы,
То нам на красные румянцы.
Когда же сват положит им денег мало, то начинают его корить:
Штобы те свату по миру ходить,
По миру ходить, суму волочить.
Уж как сват по бережку похаживает,
В чисту речиньку поглядывает;
Да ведь сам себя похваливает:
Ужь и как же я хорош,
Ужь и как же я пригож,
Сам-то шестом, голова пестом,
Рожа пряслицею, глаза раковицею, и проч.
Ту же песню поют и к другим гостям, принаравливая к каждому: таким образом она повторяется для каждого гостя, для каждой гостьи. Невеста во всё это время поёт заунывно.
Когда гости приедят сватово кушанье, сват все оставшиеся на столе куски завёртывает в свою скатерт, и прячет в свою коробку, для того что не вежливо оставлять в гостях свои куски и крохи. Лишь только сват соберёт со стола, хозяин и хозяйка накрывают своею скатертью и подают свой ужин; тут пирует и сват, как первый гость; и ежели запируется и долго не собирается домой, тогда девицы поют:
Ты, сватушка, ненаеда, догадайся,
Ко дворам скорей подымайся.
Уж как сват-от ненаед,
Съел корову да быка,
Наседку с цыплятами;
Как у свата косые-то глаза,
По полицам все глядят,
Они каши, знать, хотят,
Каши масляной, ложки крашеной.
Когда сват подымется домой, тогда невестина мать подаёт ему дары тем же порядком, как и на сговоре. Сват, распрощавшись, уезжает, увозит с собою коробку и пустые боченки. За ним и гости расходятся все, кроме девиц, которые остаются. Невеста выходит к отцу и к матери, завывая в голос:
Светел месяц, родимый батюшка,
Красно солнышко, родима матушка!
Мне не надобно ни золота, ни серебра,
Прошу вашего честного благословения.
Мать зажигает свечу перед иконами: все молятся Богу; отец снимает с полки образ, оборачивается лицем к людям и держит образ перед собою; невеста с воплем молится образу, кладёт три земных поклона, при каждом поклоне подруги подымают её под руки; невеста крестится, прикладывается к образу, целуется с отцом, который передаёт образ матери. Сия, принявши образ, становится в отцово место и благословляет дочь свою тем же порядком. По благословении, девицы собираются вести невесту вь баню: берут с собою кувшин пива и привезённые сватом в ларчике мыло, белилы, румяны, гребень, зеркало. Когда нет в деревне бани, тогда топят пожарче избу у того из соседей, у кого печь попросторнее, чтобы можно было в ней париться. Идучи в баню, невеста воет в голос, а девушки поют песню:
Растопися, банюшка, растопися,
Разгорися, каменка, разгорися!
Ты рассыпься, бел крупен жемчуг,
Да по атласу, да по бархату,
По серебряному блюдечку.
Ты расплачься, Агафьюшка,
Ты расплачься, свет Ефимьевна,
Перед своим родным батюшкой:
„Государь ты мой, родимый батюшка!
Ты на што, про што пиво варишь,
Ты к чему зелено вино куришь?“
— Ты дитя-ль моё милое,
Я пиво-то варю и вино-то курю
Да твоих-то бояр поить,
Твоево большова барина,
Филиппа свет Григорьича.
Приходят в баню, поддают на каменку или в печку пивом, которое принесли с собою в кувшине, моются и моют невесту, сама же она ни до чего не дотыкается. Вымывшись, одеваются, белются, румянятся, в зеркало смотрятся; одна только невеста не белится, не румянится и не смотрится в зеркало. Из бани идут домой тем же порядком; невеста плачет, а девушки поют песню:
При девичьем было при вечере,
При Агафьином-то девишничке,
Не трубынька трубила рано по заре,
То плакала Агафьюшка по русой косе;
„Свет моя косынька, русая коса!
Разобьют тебя косыньку на шесть доль,
Заплетут тебя косыньку на две косы.
Дотолеча косынку девушки плели,
Теперича косыньку свахе уж плести;
Укрутят тебя косыньку вокруг головы,
Повяжут по косыньке бабью красоту;
Бабья красота на печи в углу,
Девичья красота в поле на лугу.“
Когда придут из бани домой, отец и мать встречают невесту с образом так же точно, как и при отпуске в баню. По благословении, подруги сажают невесту за стол на скамейке, на стол ставят перед нею блюдо, возле которого кладут гребень. Каждая подруга подходит к невесте, берёт со стола гребень, чешет ей волосы, кладёт гребень на стол и в блюдо положит несколько денег, например: пятак, либо два, а богатые серебрянной пятачок, либо гривенничек. Когда все подруги это дело окончат, тогда заплетают косу лентою подевичьи. Невеста обращается к отцу к матери:
Светел месяц, родимый батюшка,
Красно солнышко, родима матушка!
Вы расставляйте столы дубовые,
Накрывайте вы скатерти браные,
Вы сажайте красных девушек,
Угощайте моих белых подруженек.
Накрывают стол, все девушки садятся, вместе с ними и невеста, и перестаёт плакать. Подают ужин, после ужина сласти, привезённые сватом. Во весь ужин невеста не ест ни крохи, только лишь подругам кланяется и просит кушать. Вставши из-за стола, девушки молятся Богу, собираются ко дворам; каждая подходит к невесте, целуется с нею и прощается, приговаривая: „Оставайся, душа, да будь счастлива“.
Когда все девушки разойдутся, невеста садится на лавке у красного окна и жалобно поёт:
Светел месяц, родимый батюшка,
Красно солнышко, родима матушка!
Не мечитесь на золото, на серебро, и проч.
и проч.
Потом, обращаясь к матери:
Родима ты, моя матушка!
Поучи меня уму да разуму,
Как мне жить да быть на чужой стороне.
Мать, обнимая, поёт в тот же голос:
Ты, родимо моё дитятко,
Уж живи да привыкай-ко
Ко чужой дальной сторонушке,
Ко чужому отцу, матери!
Наконец мать уводит невесту в топплюшку или в чулан, там подаёт ей ужинать и укладывает спать.
На утро после девичника, к жениху в дом собираются девушки, поют свадебные песни и помогают домашним стряпать обед и ужин; делают коровай и курник, или круглый пирог с курицею, яйцами, кашею, который девушки рядят, то есть, каждая делает из теста какую-нибудь диковинку: человечка, птичку, или другую какую каракульку, и лепит её на пирог, от чего он выходит довольно забавного вида. Коровай делается из ситного или ячного, либо из пшеничного теста простой, либо здобный: иногда короваи покупаются в Москве, то есть, крупичатые куличи, какие продаются у Лобного места. Коровай идёт в печь последний, и женщина в то время, как сажает его на лопату и в печь, припевает следующее:
Коровай катается,
Коровай валяется,
Коровай на лопату сел,
Коровай на ножки встал,
Коровай гряда достал.
При сих последних словах она припрыгивает и старается рукою достать до грядки: беда коли промахнётся: примета к худу; когда же по грядке попадёшь, то к добру.
Кончится стряпня, собираются прибеседные и поезжие.
Прибеседные, или посажёные, отец и мать, главные лица после родных отца и матери. Ежели есть у жениха отец и мать крёстные, то они должны быть и прибеседными; ежели же их нет, то старшие родственники. Это почётные гости на свадебном пиру, которым при величании по имени и отчеству всегда прибавляется титул: батюшка прибеседный, матушка прибеседная.
Поезжие, или поезжаные, — провожатые жениха к венцу. Они суть:
Тысяцкий, в поезде старшее, впрочем, мало действующее лице. На его руке жених и невеста меняются до трёх раз кольцами. В Иосифовском требнике, напечатанном в Москве 1647 года, тысяцкий поминается на эктении при обручении: „ещё молимся о рабе Божии тысяцком имя рек“. Это и поныне соблюдается у старообрядцев, у которых тысяцким бывает крёстный отец жениха.
Большой барин, также из первостепенных особ на свадьбе, ничего особенного не делает и не редко смешивается с тысяцким, так что обоими именами зовётся одно лицо.
Малые барины, несколько поезжих второй степени, кроме провожания к венцу, не имеют никакого другого дела.
Дружко, неотлучный спутник жениха, распорядитель всем свадебным порядком и первый весельчак и затейник на празднике.
Подружья, один или двое, товарищи и помощники дружка.
Гвоздарь, в поезде заведывает боченком с пивом.
Холостые парни к поезду не допускаются.
Когда соберётся весь поезд, накрывают стол; помолившись Богу, все садятся обедать, пьют вино и пиво. Курника и коровая на стол не подают: первый бережётся к ужину, а другой на княж обед. После обеда все встают, молятся Богу, благодарят хозяев за хлеб, за соль. Дружко громко кричит к отцу и матери: „Григорий Савельевич, Палагея Демидовна, благословляйте-ко добрых коней закладывать!“ Все встают и кричат: „Во святой час, нечева ждать!“ Многие из поезжих идут запрягать лошадей. Мать, помолившись Богу, сажает сына жениха на лавку, на шубу, берёт в руки стакан пива, с молитвою и перекрестясь, смачивает пивом голову парню, расчёсывает гребнем и, припадая к нему на грудь, вопит в голос:
Родимое моё дитятко,
Филипушка, свет Григорьич!
Как поедешь ты жениться-то,
Привезёшь себе ты молоду жену,
Не покинь же меня бедну, горькую
При старости и при хворости,
Не меняй меня горемышную
На свою молодую-то жену.
Дружки и поезжие, впрягши лошадей, входят в избу. Отец теплит свечу перед св. иконами, дружко кричит: „Батюшко, Григорий Савельевич, матушка, Палагея Демидовна, благословляйте-тко сынка своего Филипа Григорьича, пора святое дело затевать, нечева ждать!“ Все встают, молятся Богу; дружко берёт женихово подвенцовое платье, шубу, обмахивает ею вкруг жениховой головы и встряхивает и эту хватку повторяет до трёх раз. Шубу надевают на жениха и на шею ему повязывают новый красный платок, сложивши его на угол, так точно как носят платки на шеях женщины: по этому платку жених отличен изо всего поезда. Отец берёт с полки образ, становится лицем к людям; жених молится, кладёт три земных поклона, при чём дружко всякой раз подымает его под руки; по троекратном поклонении, жених прикладывается к образу и целует отца, у которого из рук св. икону принимает мать, становится в отцово место и тем же порядком благословляет сына; после матери тою же иконою и точно также благословляют дяди родные, отец и мать прибеседны.
Когда благословение кончится, тогда дружко во всё горло кричит: „Смотрельщики, глядельщики, зеваки и палошны колюбаки, благословляйте-тко все князя новобрачного в путь дороженьку ехать — сужено, ряжено взять, под золотой венец стоять!“ Все в один голос кричат крестяся: „Во святой час, дай Бог час добрый!“ Дружко и подружья берут жениха под руки, ведут вон садиться в сани и на каждом пороге заставляют его креститься. Отец, мать, родные и прибеседные, то есть, все, кто только благословлял жениха образом, провожают его до первого порога и к венцу не едут.
В поезде лошади запряжены с колокольчиками, бубенчиками, погремушками, их гривы и чёлки развязаны пёстрыми лоскутьями. Спереди скачет передовой на одной лошади в санях: его обязанность стараться не давать, чтобы перебивали дорогу. За передовым тройкою едут князь-жених; у него по правую руку сидит тысяцкий или большой барин, по левую дружка; за ними скачут поезжие по порядку старшинства; поезд заключает гвоздарь: он один едет в санях и везёт боченок пива и ковш либо два, также коробью с хлебом, солью, с нарядом для невесты и мылом для подарков.
Ежели с поездом встретится какой прохожий, то, снимая шапку, кланяется поезду, приговаривая: „Господь с вами, в добрый час“. Такому доброму человеку всем поездом откланиваются и благодарят. Иногда встрешний заваливает поезду дорогу: то есть бросает перед поездом середи дороги шапку, или рукавицу, или палку и т. п.; тогда поезд останавливается, гвоздарь цедит ковш пива, подружья подносит прохожему; сей пьёт пиво, поздравляет жениха, желает ему добра и счастия, подымает свой перелог; поезд скачет дальше. Ежели на пути есть деревня, то почитай всегда тут заваливают дорогу; мущины, женщины выходят кучею и стоят по одну сторону дороги, девушки по другую также кучею и поют песни. Мущин и женщин потчуют пивом, а певицам дают денег. Когда же завалу снимут, тогда поезд скачет дальше, наконец подъезжает к невестину двору.
У невесты в доме в этот день с утра большая стряпня, готовится обед; сходятся девицы, невестины подруги, прибеседные, сваха, гости. Подруги наряжают невесту, а маленький брат родной или двоюродный или племянник её обувает; и лишь только начнёт надевать ей чулок на ногу, она завывает к нему:
Родимый ты мой братец!
Куда ты меня обуваешь?
Куда меня ты снаряжаешь?
Обуваете вы меня, снаряжаете
В чужу дальную сторонушку,
Ко чужому отцу с матерью,
Ко чужому роду племени.
Али я была у вас не работница?
Али я была у вас не заботница?
Когда невесту нарядят, тогда теплют свечу перед иконами, все молятся Богу; невеста, стоя среди избы, вопит к отцу своему:
Светел месяц, родимый батюшко,
Не прошу-то я ни золота, ни серебра,
Прошу-то я твово чистова благословеньица.
Отец берёт с полки образ, оборачивается лицем к невесте, которая молится образу, кладёт три земных поклона, при чём поднимают её под руки сваха да родственница замужняя, а не девицы подруги. По троекратном поклонении, невеста прикладывается к образу, целует отца, после которого тем же образом и таким же порядком благословляет её родная мать, родные и прибеседные; к каждому из благословляющих невеста завывает.
По благословении, сваха покрывает невестину голову покровом, то есть, красным платком, чтобы не видно было лица её, а руки обёртывает и обвязывает чистыми тряпицами, ибо, де, не прилично жениху прежде венца прикасаться к телу невесты*). Сваха берёт шубу, складывает её вдвое мехом наружу и стелет на лавке в переднем углу. Сажают невесту на шубу; с левой руки возле невесты на шубе же садится сваха, с правой руки на шубе же садится продавец, мальчик, который обувал. Прочие садятся по лавкам и скамьям и дожидают поезда.
Поезд въезжает на двор ко крыльцу, дружко и подружья входят в избу: у дружка в руках ковш пива, у подружьи хлеб да соль; оба становятся середь горницы, Богу молятся, на все стороны раскланиваются, потом дружко выкликает: „Сватушка Ефим Денисьевич и сватьюшка Авдотья Афанасьевна, просят вас Григорий Савельевич, Палагея Демидовна и Филип Григорьевич хлебом да солью, милостию Божиею: ковш пивка искушайте, хлеб соль примите, нас полюбите, к себе в гости пустите“. Старики, принявши пиво и выпивши, отвечают: „Милости просим, мы рады таким дорогим гостям“.
Подружья ставят хлеб-соль на стол и вместе с дружкой уходят. Потом опять оба входят, дружко с шубою и покровом для невесты и куском мыла для свахи, а подружья с пирогом и жареною говяжьею лопаткою. Дружко, подавая свахе мыло, говорит: „Свашинька, Фёдора Сысоевна, мыльцо-то извольти-ка взять, свои белы ручки вымыйте, наряды наши примите, Агафью Ефимовну в наше платье нарядите“. Сваха кланяется, принимая наряды, благодарит, между тем подружья ставит пирог и мясо на стол. Дружки идут вон из избы; в это время сваха надевает на невесту женихову шубу, прежде обмахивая вкруг головы невестиной и стряхивая до трёх раз, так же как делал дружко при надевании шубы на жениха. За тем поверх своего покрова накрываеть невесту жениховым покровом, то есть, красным платком, на середине которого нашит медный шейный крест: накрывая сим платком, так сноровляют, чтобы крест был наружи и приходился бы на самой маковке невесты.
Входит жених, по правую руку с ним идёт дружко, по левую подружья, за ними все поезжаные. Вошед в избу, Богу молятся, на все четыре стороны раскланиваются, дружки шутствуют, то есть, врут всякую чушь, какая только им взбредёт на ум. Между тем жених подходит к продавцу-мальчику выкупать место подле невесты, подносит ему ковш пива, кладёт туда денег и говорит: „Сысой Филипович, ковшичек пивца искушайте, а местечко-то мне уступите“.
Продавец, сидя на месте, отвечает: „Моя сестра не ковшовая, моя сестра сторублёвая“. Жених и ещё кладёт в ковш денег, подносит продавцу с теми словами, и тот же получает ответ; наконец и в третий раз прибавляет денег, подносит пиво и просит продавца уступить место; тогда продавец берёт ковш, выпивает пиво, вынимает деньги, целуется с невестою под покровом и встаёт с своего места; за ним также встаёт и невеста.
В это время сваха переворачивает шубу, на которой сидели, то есть, тем мехом, который был наверху, оборачивает вниз, а тот, который был внизу, поворачивает вверх. Отец берёт невестину правую руку, вручает жениху в правую же руку и обоих вдруг сажает на шубу; сваха садится по левую руку рядом с невестою, а дружко рядом с женихом. Хозяин и хозяйка просят поезжих и гостей садиться за стол; подают обед и пируют. Девки поют свадебные песни. Во всё это время жених держит невесту за руку; оба сидят за столом не евши. После обеда все встают из-за стола, молятся Богу.
Дружко кричит: „Ефим Денисьевич, Авдотья Афанасьевна, благословляйте своих милых детей под золотые венцы стоять“. Зажигают свечу перед иконами, отец снимает с полки образ, начинается благословение, как и в прежние разы. После отца благословляет мать, невестины родные и прибеседные. Первый к образу подходит жених, за ним невеста; при земных поклонах жениха подымают дружки, невесту сваха да родственница баба. По благословении дружко выкликает тестя и, подавая печать мыла, говорит: „Ефим Денисьевич, от Григорья Савельича, Палагеи Демидовны и Филипа Григорьевича дар примите, нас полюбите“.
За тем выкликает невестину мать и родных из семьи, каждому приговаривая те же слова и подавая по куску мыла; выкликая и детей, также величает по имени и отчеству и дарит мальчикам по прянику, а девочкам по лоскуточку в косы, или на прорамки к рубахам. Одаривши всех, дружко размахивая руками во все стороны, кричит во всё горло: „Глядельщики и смотрельщики, ротозеи и зеваки и палошны колюбаки, мужики да бабы, красные девицы, пригожия и негожия, гладкия и рябые, все, што ни есть, благословляйте молодых князей в церковь Божию идти под золоты венцы стояти!“
Все кричат: „Путь добрый, час добрый, Господь их благословит“. Подружья идёт впереди и несёт невестин образ, за ним жених с невестою, по-руку жениха дружка, по-руку у невесты сваха, за молодыми идёт весь поезд. На каждом пороге заставляют жениха и невесту креститься. Отец, мать, родные и прибеседные, провожают только до первого порога и остаются дома.
Как скоро молодые переступят за порог из избы вон, невестина мать садится на дочернино место, на шубу, и начинает выть в голос:
Прощай, родимое дитятко!
Поила-было я, кормила тебя,
Лелеяла мою дитятку,
Думала, чаяла, што будешь ты
При старости мне, при хворости
На радость да на сбереженье.
Оставила ты меня при старости,
Покинула ты меня при хворости,
Обросила меня, сироту одинокую.
Выходят жених с невестою с крыльца, садятся в сани рядушком, возле жениха садится дружка, возле невесты сваха; перекрестившись, всем поездом едут в церковь: впереди передовой и подружья с образом, за ними князья молодые, за сими тысяцкий и большой барин, там весь поезд, на конце гвоздарь. Лишь только поезд съедет со двора, подружья ворочается назад утешать невестину мать; въезжает на двор, входит в избу, молится Богу, кланяется на все стороны, подходит к столу, становится против старухи, которая завывает безумолку, ставит перед нею блюдо, вынимает из-за пазухи мошну с деньгами, высыпает их на блюдо и говорит:
Полно-ка, сватьюшка, плакати,
Перестань, родная, кручиниться,
Бери-тко ты золотой казны,
Покупай себе добрых коней
К нам в гости ездити,
Мёд, вино да пиво кушати.
Знай, езди, не ленись,
Ешь, пей да веселись
И нас в гости к себе позывай.
Мать берёт деньги; подают подружье ковш пива; он пьёт, благодарит, Богу молится, со всеми прощается и гонит за поездом.
Когда поезд со двора тронется, в то же время ставят в особые сани коробью с невестными животами и бельём; на коробью садится корбейщик, отправляется прямо к жениху в дом. Приехавши туда, входит в горницу, Богу молится, на все стороны раскланивается и говорит: „Государь ты наш, Григорий Савельевич, государыня ты наша, Палагея Демидовна, извольте получать нашей Агафьи Ефимьевны животы, бельё с нарядами“. Коробейщику подносят ковш пива; выпивши, просит кого нибудь, чтобы ему пособили внести коробью, уходит вон и с ним ещё кто нибудь из семьи; коробью вносят в сенник или в чулан. Сделавши своё дело, коробейщик опять входит в избу; тут сажают его за стол и начинают честить и угощать.
Между тем поезд скачет к церкви; встрешние благословляют, либо заваливают дорогу; на деревнях девки поют свадебные песни, мужчины и женщины поздравляют; их угощают пивом, девиц дарят деньгами. Наконец подъезжают к церковной паперти; жених с невестою входят в церковь, дружка идёт возле жениха, свахи возле невесты: жених не выпускает невестиной руки из своих рук. Иногда девушки собираются у входа в церковь, нарочно стесняются около жениха, отбивают его от невесты, которую уводят к стороне и обступают около неё толпою. В таком случае жених должен свою оплошность поправлять выкупом: дарить девушкам деньги.
Когда начнётся священнодействие, тогда жених, невеста, сваха и дружка стоят прежним порядком, при чём первые делают то же самое, что делают последние, то есть: дружка или сваха перекрестится, и жених или невеста то же сделает; дружка поклонится в землю и жених также. Когда священик поведёт обручённых к венчанию, тогда сваха раскидывает перед налоем подножье, лоскут холстины, и ставит на него по ноге, то есть правую ногу жених и правую же ногу невестину, обе вместе, чтобы друг друга не опереживали. По венчании дружка кричит громко: „А кто кому покорен?“ При сих словах молодая упадает молодому в ноги, и, вставши, целуется с ним из под покровов.
Сваха берёт молодую под руку, отводит в трапезу церкви к стороне; замужния и девицы толпою окружают их, чтобы мужчины не видали, что с молодою будут делать. Сваха сажает её на стул, снимает с головы покровы, разбивает косу, делит на две доли, заплетает две косы, каждую в три косицы; крутит обе косы круг головы, надевает на голову повойник или кичку и повязывает покровами по бабьему.
Пока сваха занимается сим делом, некорые из баб стараются изподтишка надеть повойник или кичку на голову молодому; и когда им это удаётся, тогда подымается хохот во всех зрителях, — смеются над простотою молодого; особливо же бабы чрезвычайно этим потешаются, вопервых потому, что в самом деле это очень забавно, а вовторых и потому, что это хорошая примета для молодой, именно же, что она будет в жизни управлять своим мужем-простаком; в случае их неудачи спроказить, заключают о противном.
Когда сваха уберёт совсем молодую, подзывает молодого, ставит обоих рядушком, велит им прислониться щека со щекою и подаёт им зеркало так, чтобы они оба вдруг погляделись в него; и тут-то в первый раз молодой видит свою жену в лицо, ибо с самого приезда своего за невестою в дом её и до этого зеркала невеста бывает под покровами. Прежде случалось, что сим обычаем держать невест под покровом и не показывать жениху до конца венчания, пользовались и подменяли невест; например: когда у крестьянина несколько дочерей невест, и старшую из них женихи обегают, подозревая какой нибудь недуг, припадок, порчу, глухоту, глазную немочь и т. п., в таком случае сватают младшую, а в день свадьбы под покровом сажают старшую.
Так был женат на подменённой подслепой и глухой девке староста в имении моего родителя, хотя и сватался за её меньшую сестру не глухую. Наконец молодые служат в церкви молебен, и, приняв от священника благословение и кропление святою водою, отправляются к дому; садятся в сани и едут прежним порядком. Дорогою на переезде через реку, овраг, яму или сугроб, сваха срывает у молодой с рук те тряпицы, которыми они были обёрнуты и обвязаны, кидает их туда, чтобы де молодая на жниве серпком руку себе не порезывала. Во всю дорогу поезд скачет, не останавливается, хотя бы его и заваливали.
Молодые приезжают на свой двор, входят в сени; дружка отворяет дверь в избу; они, не переступая через порог, останавливаются в сенях. Отец молодого с образом и мать с хлебом да солью, которая насыпана на хлеб кучкою, подходят также к двери к порогу и, не переступая через него, стоят в избе. На матери надета шапка навыворот и шуба навыворот же, чтобы де застращать молодую. Молодые, стоя у порога, молятся образу; молодой кладёт три земных поклона и через порог прикладывается к образу, целуется с отцом; потом через порог же целует у матери хлеб, целуется и с нею.
Тем же порядком и молодая молится и со всеми целуется через порог; за тем оба целуются через порог же с прибеседными, при чём мать прибеседная осыпает молодых житом, то есть, ячменём; а если нет его, то — овсом, чтобы молодые были зажиточны, богаты всяким житом. Тут прибеседный отец принимает из рук у родного отца образ и несёт его к столу; родные отец и мать и оба молодые вчетвером поддерживают хлебь-соль и идут к столу за прибеседным, за ними — подружья с невестиным образом и весь поезд. Подойдя к столу, кладут на него хлеб и соль, святые иконы ставят на полку, Богу молятся, все друг с другом целуются, здороваются, садятся за стол ужинать. Начинается весёлый пир; но молодые тут не едят ни крохи. Собравшияся девки поют песню, припевая прежде всех к молодым:
Пойдёмте-тко по ряду,
По всей честной беседе,
Мы дойдём-ко до умнова,
Дойдём до разумнова,
До умнова до батюшки,
До Филиппа свет Григорьича,
До разумной своей матушки,
Агафьи свет Ефимьевны.
Мы вам песни поём,
Мы вам честь воздаём, и проч.
Ежели молодой подарит певиц мало, то его корят:
Как у Филиппа-то жена,
Не пригожа́ да не корыстна,
Што кривое коромысло;
Как Филипп-от сам урод,
Ротозея, криворот,
Сам шестом,
Голова пестом,
Харя пряслицею,
Глаза раковицею.
Из-за третъего кушанья дружка выкликает молодых, приговаривая: „Ой вы, гой еси, молодой князь Филипп Григорьевич со молодою княгинею Агафьею Ефимьевною! становитесь-ка вы на лыжи, подвиньтеся поближе, Господу Богу помолитесь, батюшке, матушке, всем добрым людям поклонитесь, да ступайте-тко опочивать, ложитесь в теплу спальню, к овцам в овчарню“. Молодые встают, отец и мать благословляют их образом, потом дружка, подружья и сваха отводят их спать в скотную избу, ежели она есть, а не то в омшаник к овцам; мать несёт им туда ужинать разное кушанье и кашу. Гости продолжают веселиться; отпировавши, все идут спать.
На другой день утром дружка, подружья и сваха приходят к молодым подымать их с постели, при чём дружка сдёргивает с них одеяло кнутом*). Молодые встают, наряжаются, входят в избу. Если обнаружится, что молодая ещё до брака попустила себя обесчестить, то дружки, поезжие и гости озоруют: таскают в избу сор, щепу, навоз, солому и сорят по полу; молодая обязана всё выметать и угощать пивом каждого озорника.
Впрочем, не у всех так поступают с виновницами; гораздо обыкновеннее на такия дела вовсе не обращают внимания. „Что тебе старику за охота вязаться за этою девкою, ведь она с пороком?“ Так сказал я однажды старику крестьянину, который своему сыну торговал в невесты девку и давал за неё 150 рублей выводу, между тем как помещица просила 200 рублей. „Ну так штож за беда, што с пороком?“ отвечал мне старик: „нас она ничем не обидела. Ех, кормилец, коли станем разбирать все люцкие пороки, то ни мы никого не возьмём, ни нас никто не возьмёт“.
Ежели все молодою довольны, то утром до обеда балагурят, особливо же шутствуют дружка, подружья и сваха. С сердечною радостию садятся за княж-обед, пьют, ядят и веселятся; то и дело жалуются, что вино и пиво горько, что надобно подсластить; вследствие таких жалоб молодые целуются, и вино и пиво делаются будто бы от того вкусными. На обеде главные кушанья: жареная курица и пирог, или курник ряженый. После обеда сваха в топлюшке или в углу укладывает на блюдо дары: полотенцы и ширинки для мужиков, рукава для баб, а пряники и цветные лоскуточки для ребятишек.
Дружка выносит дары на середину избы и выкликает поодиначке отца, мать, дядей, братьев и прочих членов семьи от велика до мала, величая каждого по имени и отчеству. Выкликнутый подходит к блюду, сваха подаёт ему дар, дружка приговаривает: „Дар примите, молодых князей полюбите. Не годится в ручки, поверните на онучки“. Каждый выкликнутый, принявши дар, кладёт в блюдо сколько нибудь денег, которые идут в собственность молодой. В продолжение раздачи даров, молодые стоят и каждому кланяются; по раздаче же молодой берёт осьмуху вина и деревянный стакан начинает подносить за своё здоровье; молодая подаёт на блюде нарезанный ломтиками коровай; каждый родной, каждый гость вина изопьёт, ломтём коровая закусит и положит на коровай денег, которые после идут к молодой же в карман.
Наконец садятся за стол, как бы ужинать; после ужина сваха подымается домой, а молодая садится на задний конец стола и в голос завывает:
Ты белая моя суседушка,
Голубушка Федора Сысоевна!
Оставляешь ты меня горьку, бедную
На чужой дальной сторонушке;
Поклонися ты, моя голубушка,
Родимому мому батюшке,
Поклонись ты, моя суседушка,
Родимой-то моей матушке.
Ежели свахою была родственница, например тётка, то молодая вопит так:
Родима ты моя тётушка,
Тётушка Матрёна Михеевна!
Оставляешь ты меня бедную, горькую,
и проч.
Сваха со всеми раскланивается, целуется с молодою и уезжает. За нею разъезжаются и гости. Молодая плачет неутешно, свекровь и золовки стараются её утетить: водят её по избе и заставляют каждому старшему в семье кланяться в ноги; она, кланяяся до земли, вопит, например, к дяде своего мужа.
Государь ты мой дядюшка,
Алексей, сударь, Савельевич!
Не покинь меня бедну, горькую
На чужой дальной сторонушке.
Перекланявшись каждому в семье, идёт с мужем спать.
СПОЗНАТЬ.
В третий день свадьбы все родные молодого, бывшие на свадьбе гости и сами молодые приезжают к родным молодой на спознать, чтобы всем ознакомиться, спознаться. Тут обедают, пируют, пьют за здоровье молодых; молодой подносит всем, начиная с жениного отца, вино, и молодая подаёт на блюде коровай, так же как и на княжем обеде. Если молодой не доволен своею женою за её порок, то подносит её отцу вино в стакане с дырою.
Поднося, он зажимает дыру пальцем, и лишь только отец примет стакан, вино из дыры посвистит струёй и вытекает вон. Это отцу позор, укора; все гости начинают насмехаться, а молодой бранит тёщу, за чем не сумела беречь своей дочки. Напоследок гости ужинают, после ужина разъезжаются и расходятся по своим домам, а молодые остаются гостить с неделю места и больше. Погостивши, едут к себе домой одни, уже без провожатых. По возвращении домой, свекровь и заловка молодую сажают за работу, например, дают ей прясть кудель шерсти, и таким образом оканчиваются все свадебные праздники.
Но в какия времена и при каких обстоятельствах такие обряды вошли в употребление между нашими крестьянами? Предоставляя это решить просвещеннейшим любителям и знатокам отечественных древностей, выписываю только довольно любопытное место из Иосифовского служебника:
„Ныне же паки не до сего, точию злая бывают, от безумных на браце действуемая, но инна многа, о нихъже и рещи не лепо. Но понеже сим сквернится тайна християнская, и дияволу велми радующуся о погибели християнстей, не леть не написанным и сим быти вознепщевахом. Что же се? слышим некое неблагоугодное дело, яже творят християны, от диявола научени суще. Егда же убо у них брак совершается, и уготовлена бывает храмина жениху с невестою, идеже ложю быти, и постилают под них класы, рекше снопове с зёрнами, и ис тех снопов пекут просфири и в церковь Божию в приношение приносят. Ох, увы, сего богомерзского и нечистого и всепагубного студодейства! Еже не точию действовати, но ниже помыслити лепо есть о сицевом зле и сквернем начинании. О немъже ни в древних так слышится“. — „Ещё же и иные студные и неудобные статьи содевают, о нихъже паки срам есть рещи, и писанию предати, понеже мимо християнского обычая и закона содевается.
Как приидет жених по невесту, и свахи жениха с невестою вмести за (за)навесом сажают, с невесты снем шапку на жениха надевают, и з жениха мужескую шапку на невесту, и свещами со огнём волхвуют круг главы с четырёх стран, и трижды ко главе притыкают, и в зеркло смотритися велят. Да у того же жениха те свахи гребнем голову чешут. Да иные есть вражьи же затеи, круг стола всем поездом ходят. А как укрутят невесту, и покроют её пеленою и учнуть хмелем осыпать. И как приидет жених с невестою и с поездом в дом свой, так бабу поставят на кадь и облекут на неё шубу выворотя, и она яко видимый кулеш стоит, и станет та баба всех людей хмелем осыпать, и в то время вси шапки подставливают.
Да от венчания приходят жених с невестою на подклеть, а не за стол, как не во истинных християнех ведётся по християнскому обычаю, а не по странному сему деянью. И тамо принесут им курицу жариную, и жених возмёт на ногу, а невеста за другую, и учнуть тянути её разно, и приговаривают скверно, еже несть мощно и писанию вдати. Тако враг научил действовати старых колдунов, баб и мужиков, и жених с невестою по их учению и по неволи так и творят, и яди той зело ругаются.
Да и ещё к ним приносят ту же на подклеть каши, и они кашу черпают и за себя иные мечут, все бесовское действо действуют. Да когда жених с невестою пребывает, ино таково скверно и зазорно велми зрети, понеже странно не токмо рещи, но и помыслити. Носят ту невестину рубаху, в нейже с женихом пребывает, ко отцу её и к матери и ко всей родне её и кажут ту рубаху. О каков позор и зазор и скверна мерзость творится в православных християнех! Чаяти, и в иноверных землях тако не содевается. Чему же рещи достойно“, и проч.
**) Статья принадлежит проф. Моск. Унив. Петру Иларионовичу Страхову; он был проф. технологии, ветеринарной медицины (род. 1792); москвич по происхождению и месту деятельности. Местность, где записан обряд и песни, не указана собирателем. Статья перепечатывается целиком из Учёных Записок Моск. Унив. 1836 г. X (187—204) и XI (351—372). П. В. К—ий выписал в своё собрание лишь песни, вынув их из обряда. — Ред.
*) Жених, как после увидим, сидя вместе с невестою в избе и стоя в церкви, держит её за руку.
*) Вообще кнут в руках дружки есть необходимая вещь при свадьбе и много потешает всю беседу.