Николай Александрович Соловьёв-Несмелов
Нянины сказки, 1917.
Сосна и береза.
На широкой поляне, покрытой местами зеленою муравой, местами — сыпучим песком, много лет росли друг около друга сосна и береза.
В яркие дни солнце заботливо ласкало их своими горячими лучами: оно равно посылало им обеим свет и тепло. В ненастные, пасмурные дни мелкие и крупные дожди равно кропили их обеих, равно поили чистою водой.
Сосна и береза росли молча, жили каждая своей жизнью и каждая по-своему.
Сосна алела безлистным стволом под солнцем, уйдя зелеными ветками с тонкой хвоей высоко, любуясь там и дни и ночи небесами, не желая смотреть на землю, не желая знать, что делается внизу, вблизи неё. Береза склонила свои ветви с кудрявыми листьями к земле и грустно поникла долу.
Сосна и береза, казалось, не знали друг друга, и не хотели знать: сосна не хотела опустить своих веток, чтобы взглянуть на березу сверху вниз; береза не хотела поднять своих веток, чтобы взглянуть на сосну снизу вверх….
Былинки, муравьи, пестрые бабочки, малые букашки жили тоже своей жизнью неподалеку от сосны и держались ближе к березе; они, казалось, не огорчались тем, что эти соседки не хотят знать друга друга.
Но беспокойный ветер, вечно чем-нибудь занятый, часто пробегавший наскоро широкой поляной в ближние хлебные поля, в темный лес, видимо, был недоволен тем, что сосна и береза никогда не обмолвятся друг с другом — он решил познакомить их…
И вот как-то раз быстрокрылый ветер поработал много,– он рассеял сотни, тысячи цветочных семян по разным местам, он раздул и поднял с полей дремавший туман, он угнал седой дым, темную копоть ранним утром из сел, городов, деревень в небеса, он собрал караваны облаков, двинул их на поля, жаждавшия дождя, и окропил их живительною влагой,– он устал, переутомился и явился отдохнуть и погостить час-другой у сосны и березы.
Ветер, как всегда, порывистый и скорый, налетел разом, зашумел в хвое сосны, упал в кудрявые ветви березы,– листья залепетали:
— Здравствуй, соседка!– молвила сосна.
— Здравствуй, подруга!– ответила береза.
— Что ты, соседка, опустила печально свои ветви к темной земле и ни разу не взглянешь на ясное Божье небо?! Посмотри, как хорошо там: тихо, тепло, светло, а на земле темно, сыро, шумно!..
— Да, подруга, вижу–небо ясно, но оно далеко, оно не знает нашей печали; земля–наша мать, на ней мы родились, она растит наших детей — наши семена, её печали — наши печали…
— Какия печали? Надо радоваться, пользоваться всем, чем можешь!…
— Нет, это не то, подруга, не то,– лепетали тихо малые листья печальной березы.– Нельзя не знать того, что делается вблизи нас: вон, я вижу, к нам часто ходят лошади, коровы, овцы, они щиплют траву,– видишь, как голо около нас!..
— Ну, и пусть кушают, если им это нравится,– тебе что за дело до крохотной травы, ведь от неё нам ни тепло ни холодно… Я очень рада, что она не растет около меня!….
— Ошибаешься, подруга,– малая травка и сама живет и нам дает жизнь, она задерживает дождевую влагу; влага проходит к нашим корням и дает им свежие соки — нашу пищу… И нам надо работать для этой малой травы; я работаю, как могу: в каждую осень роняю мои листья на землю, мелкий дождик кропит их и вместе с теплом обращает в черную землю; эта земля питает молодую травку, значит, в травке–соки моих листьев, и травка не чужая мне… мне грустно, когда она исчезает, мне жаль ее….
Нельзя жить только для себя. Если каждый будет жить только для себя, ему нечем будет жить, он погибнет, и все погибнет кругом него… Опусти свои ветки ниже, смотри, дождик поит землю, земля кормит траву и деревья… Мы отдаем листья земле, которая питает нас….
— Я не вижу земли; мне нет дела до земли. Я берегу мою зелень для себя… Правда, иногда бросаю ненужные мне сухия шишки вниз, на песок,– небесный ветер уносит их куда-то; он знает, что я не люблю сора, сырости, и очищает мою песчаную площадку. Земля должна быть очень довольна тем, что я украшаю ее… Смотри, какая я стройная, я красивее всех деревьев!..
— Оо-охо-ох, подруга, ты красива, слова нет и дай тебе Бог всегда быть красивой и жить много лет; но подумай, хотя минуту, чем была бы ты без корней?! Не ройся они в земле, не пришлось бы тебе красоваться, не пришлось бы жить, любоваться собой, не пришлось бы видеть голубого неба… Все живущее на земле тянется к небу; но небо–только широкий, далекий путь, по которому, словно по волнам, неустанно плавает наша земля.
— Не знаю, соседка, не знаю этого… Для меня нужны свет, простор, ясное небо… Земля–только мое подножие, довольно с неё и того, и пусть она будет моим подножием, и пусть радуется, что я даю ей мои корни! Я, я…и небеса…. все для меня!..
Заволновался ветер, слушая горделивые речи сосны, заметался из стороны в сторону, не мог слушать их безучастно, он бросился порывисто в ветви, всколыхнул их сильно,– затрещали ветки, и часть их шумно упала на землю; оголилась почти вся вершина сосны.
Склонила низко к упавшим сосновым ветвям свои ветви печальная береза, затрепетала и заплакала горько.
Взволнованный ветер проворчал что-то сердито и умчался далеко.
* * *
Прошли годы, десятки лет. На широкой поляне кругом березы разрослась густо зеленая мурава; здесь дружной семьей толпились молодые белоствольные березки, слушая сказки и были старой бабушки березы, которая, любуясь на внуков, не чувствовала, что состарилась. Веселой весной тут алели, желтели и благоухали яркие цветы; тут по-утрам жужжали трудолюбивые пчелы, собирая неустанно сладкий мед, по вечерним и утренним зорям в ветвях старой березы пел чудные песни соловей. Он пел: “Люби, жалей, трудись, живи не для себя!… Живи, давай жить другим, и будешь счастлив! Люби, жалей!” Люди слушали дивные песни соловья, и их измученным горечами жизни сердцам в эти минуты было легко, тепло, радостно, и светлая надежда обвевала их лучезарным крылом.
Сосна много лет стояла и скрипела гордо под ветром: “Я я… не хочу знать никого”… Так и окончила она свою жизнь одиноко на сыпучем холодном песке, потеряв в последнюю бурю свою последнюю хвою…
Не любуется больше сосна ясным небом, оно для неё померкло. Ветки её иссушило пламенное солнце, ветер рассеял их по разным местам, и все ее забыли,– забыли птицы, пчелы, цветы, травы, люди… Тревожный ветер, пробегая потом этими местами, посеял на песчаной поляне новые семена другой сосны, из ближнего леса, родной сестры погибшей; семена эти согрела, вспоила, вскормила земля, они выросли стройными сосенками на радость себе, молодым березкам и зеленой мураве, но птицы, любящие листья, не вили на них гнезд, не выводили своих птенцов, не пели своих песен.
* * *
Так было, так бывает,– неужели так будет всегда?…
Так все идет на земле из года в год, из века в век. Гордые сосны одиноко умирают, исчезают бесследно…. Холодные скалы, поднимающиеся до облаков и уходящие в моря, смывают беспокойные волны и уносят в морские бездны… То же бывает со всеми на земле: с человеком, зверем, полевой былинкой, птицей и малой букашкой… Все живут и все в свое время уходят…
Так было, так бывает,– неужели так будет всегда?….
Жалей, люби все живущее, если хочешь жить дольше,– жить и тогда, когда уйдешь… Не вреди твоему ближнему: вредя ближнему, ты умираешь для любви, для радости жизни. Не затемняй светлых минут твоей жизни и ничьей жизни,– она коротка, и конец её придет к каждому в свой час…
Так было, так бывает,– неужели так будет всегда?..
Это старая, очень старая истина, и каждый день и каждый час она повторяется в жизни всей природы, и забыть её никому нельзя.