В некотором царстве, в некотором государстве в славном королевстве, жил-был купец, который имел у себя одного сына и одну дочь. И как умерла у него жена, то таковой заключил сам с собою договор, чтобы три года и самому никуда не ездить с товарами и не отправлять никуда своих кораблей. По прошествии коего срочного времени вознамерился он в другое королевство отъехать со своими товарами и, нагрузив довольное число кораблей, взяв с собою своего сына, отправлялся в путь.
При отъезде же своем просил родного своего брата, чтобы он имел смотрение как за всем его домом, так и за дочерью, которая ежели умрет до его возвращения, то бы вступил в совершенное управление всего дома и сделался полным наследником оставшегося имения. Брат обещался особенное прилагать попечение в отсутствии его о его доме. И таким образом купец, простясь со своею дочерью и с братом, поехал благополучно в свой путь.
Брат в его отсутствие нередко навещал свою племянницу; и в одно время, пришед в дом к ней, вознамерился ее лишить жизни, желая завладеть после нее всем имением, и между прочими разговорами говорил ей, чтобы она с ним поехала посмотреть на морскую пристань, не возвратился [ли] ее отец из другого королевства. Аксинья, не ведая злых намерений своего дяди, согласилась на его предложение и, нимало не медля, приказала в коляску заложить лошадей и, сев со своим дядею без всякого опасения, поехала к корабельной пристани.
Долгое время ходили они по пристани и не видали никаких кораблей, потом он звал ее разгуляться в долину, недалеко находящуюся от пристани. Она согласилась, и как только пришли в долину, то он, желая произвести в действо гнусное свое намерение, вынул приготовленное к тому орудие и хотел ее лишить жизни. Аксинья, видя сие, мужественно начала противиться и столь успела в сем удачно, что вырвавшись из рук своего дяди, бежала поспешно к своей коляске, к которой прибежав и севши в оную, приказала возвратиться немедленно домой. Никто из служителей ее не мог постигнуть сему причины. По приезде же своем в дом приказала она своим служителям, чтобы с сих пор никак не пускали на двор дядю. Все было исполняемо по ее приказанию.
Между тем купец, отец Аксиньи, распродав с великим барышом свои товары, поспешал возвратиться на кораблях в свое отечество и, не доезжая до пристани, увидел на берегу морском сидящего человека. Это был его брат, который дожидался его, дабы оклеветать пред ним его дочь, желая оправдать себя. Купец, увидя его, не зная, что был брат, послал сына своего с приказчиком на шлюпке осведомиться, что если сей человек желает доехать до пристани, то бы его взяли и привезли к нему на корабль, а когда какой-нибудь зверь лежит, то бы близко к нему не подъезжали, дабы он их не мог пожрать.
Сын, исполняя приказание своего родителя, поехал с приказчиком своим прямо к тому месту и, подъезжая близко, узнал, что это сидит его дядя. Он в великое от сего пришел удивление и, наконец подъехав, отдал ему почтение, который и со своей стороны то же ему сделал, притом спрашивал, жив ли его брат и все ли находится в добром здоровье, и благополучно ли ездил с товарами в то королевство.
Племянник отвечал ему, что находятся благополучны, и отец нарочно послал его, «чтобы взять с берега тебя, думая, что какой ни есть человек сидит, ограбленный разбойниками, и требовал их помощи». Потом, посадя его с собою на шлюпку, привез к своему отцу на корабль. Купец, увидя брата своего в таком состоянии, приведен был сим в несказанное удивление и, нимало не медля, спрашивал от него причины оному.
Коварный его брат, зная вспыльчивость своего брата и, надеясь сей случай употребить в свою пользу, дабы тем загладить гнусный свой поступок, учиненный со своею племянницею, отвечал брату своему, что причиною сего не иное, что было как беспорядочное поведение и распутная жизнь его дочери, которая вскоре после его отъезда не принимала никаких его советов и напоследок приказала его не пускать в дом свой, занимаясь всякого рода неистовствами.
Купцу весьма сие было оскорбительно, и он, положась твердо во всем на своего брата, не хотел лично о сем спросить у своей дочери. Выслушав слова своего брата, тотчас послал своего сына в дом и приказал ему наисторожайше, чтобы он сестру свою Аксинью, лиша жизни до его приезда, не принимая никаких от нее оправданий, потом бросил в море. Если же в противном случае он сего не исполнит, то сам должен будет с нею претерпеть равное наказание.
Как скоро купеческий сын приехал в свой дом, то Аксинья, увидя его, чрезвычайно обрадовалась, спрашивала о своем родителе и скоро ли он возвратиться в дом. Между прочими разговорами уведомила брата своего о наглом с нею поступке их дяди, который хотел ее безвременно лишить жизни и завладеть всем оставшимся имением.
Брат ее, услышав сие и проливая слезы, ей объявил причину своего в дом приезда, и как она о сем услышала, то пришла в изумление и отчаяние, потом просила своего брата, что если он может сие сделать, то бы, сохраняя ее жизнь, пустил ее живую в море. Брат на сие согласился и купил небольшое судно, в которое наклал довольное количество всяких съестных припасов, посадя в оное свою сестру, и засмоля судно, пустил по морю. Вскоре по сем и сам купец приехал в свой дом и узнав, что сын исполнил его приказание, благодарил его и делал полным наследником всего своего имения.
Между тем оное засмоленное судно долгое время носимо было волнами, наконец принесено было в некоторое королевство, в котором король, будучи холост, забавлялся часто звериною ловлею и, гоняясь за оленем, в один день увидел у морского берега стоящее судно, тотчас приказал оное вытащить на берег. Чрезвычайно удивлялся тому, что оное было засмолено; потом, как его разломали, то преставилась его глазам прекрасная девица, которую король, взяв за руку, спрашивал, каким случаем она заключена была в сие судно.
Купеческая дочь, не желая открыть истины, говорила королю следующим образом: «Милостивший государь! Я дочь одного купца, и как родители мои умерли, оставя мне великое богатство, то приятели взяли меня к себе для воспитания, к сему более побудило их, чтобы по смерти моей завладеть и мне принадлежащим имением. И когда я пришла в совершенный возраст, то начала от них требовать мне принадлежащего имения, и они, желая оным воспользоваться, вознамерились меня лишить жизни. И в один день под видом прогуливания вызвали меня из двора и, посадя в сие судно, засмолив оное, пустили по морю. Я рвалась и кричала, требуя помощи от прочих, но старания мои были тщетны, потому что никому в то время не случалось идти мимо сего места. И так около полугода носима я была волнами морскими, наконец принесена в сие королевство».
Король, выслушав девицу, поверя ей во всем сказанном, несказанно сожалел о ее несчастии и притом обратясь к своим министрам, сказал им: «Я желал искать себе невесты, ехать в дальние королевства, но небо избавило меня от сего труда и послало мне само невесту». По сем, оборотясь к Аксинье, говорил: «Не сокрушайся, мой друг, о потерянном тобою имении; ты гораздо большее снискала: я удостаиваю тебя быть своею супругою».
По окончании сих слов, оставя свою охоту, возвратился во дворец, и в скором времени празднуемо было с великим веселием и радостию брачное торжество короля с Аксиньею, купеческою дочерью. Аксинья, забыв все прежние свои несчастия, жила весьма благополучно, вящее же ее счастье составляло то, что король чрезмерно горячо ее любил. Но к большему усугублению к себе любви своего супруга и радости всего подданного народа родила она двух сыновей, которые как несколько возмужали, то она объявила своему супругу истинную причину заключения своего в шлюпку, чем привела его в крайнее удивление, что отец ее был безрассуден.
Спустя после сего несколько времени предложила она королю, чтобы он с одним сыном позволил ехать к своему родителю. Король весьма благосклонно принял ее предложение и никак не мог отказать ей в оном. Как скоро все изготовлено было к ее путешествию, то для сохранения ее здравия отрядил он несколько полков и при них одного генерала, которого он почитал к себе верным и усердным; но оный напротив, злобствовал на короля своего, тайно искал случая жизни лишить королеву за то, для чего король не удостоил быть своею супругою его дочь. Генерал сей случай почитал способным к произведению в действо своего пагубного намерения.
Королева же, не ведая сего, удостаивала благосклонности своей и милости оного генерала. И так простясь со своим супругом, отправилась в путь, который они продолжали несколько дней. Наконец получила известие от своего генерала, что завтрашний день должно торжествовать день ее рождения, и потому доносил с почтением: «Не соблаговолите ли, ваше величество, для таковой радости помедлить оный день на дороге, не отправляясь далее?»
Королева согласилась на его предложение и в следующий день, изготовя великолепное торжество, пригласила к своему обеденному столу всех находящихся при ней кавалеров. И как все довольно повеселились, то генерал под видом приказания королевы выставил чаны вина и приказал без всякого опасения пить всем солдатам, которые столько перепились, что стоя на часах сдремали и спали. Но стоявшие у спальни королевниной до сего допущены не были.
После сего генерал пошел прямо к спальне королевиной для произведения в действо своего намерения и, проходя все посты и видя спящих караульных, внутренне восхищался, что получил желаемый успех в своем предприятии. Напоследок, уже к самой подходя спальне, увидел, что караульные стояли в исправности и не допущали его идти в оную. В сие время прибегнул он к хитрости и, не давая виду, что идет в спальню королевны, спрашивал часовых, получили ли они надлежащую порцию вина, по повелению королевы им выданную. «Никак нет», — говорили они. Он тотчас приказал им выдать порцию; и как скоро солдаты приняли оную, то сделавшись пьяны, полегли спать, забыв о своей должности.
В сие время генерал тот подошел к спальне, в которой королева, садясь, [со] своим сыном разговаривала, начал стучать. Королева спрашивала: «Кто таков?» — «Я, ваше величество, — отвечал генерал, — имею до вас крайнюю нужду». — «Теперь не время, — сказала королева, — а отложи оную до следующего дня». Но генерал, не внимая сему, начал ломиться в двери и, выломив оные, взошел в спальню, имея в руках кинжал. Королевич был первою жертвою зверства оного.
Видя сие, королева закричала страшно, что услыша, один из часовых вскочил в спальню и, не допустя генерала до совершения своего намерения, схватя его, вывел вон и разбудил прочих своих товарищей, чрез которых вскоре о сем дано было знать полковникам, кои с поспешностию прибежали во дворец и, по повелению королевы арестовав генерала, сковали и отдали под караул.
Королева же, опасаясь, дабы от сего не произошло какого большого возмущения, оставя свой поход к родителю, приказала в следующий день возвратиться обратно в свое королевство, в которое она в скором времени приехала. Король, встретя свою супругу, спрашивал о причине ее скорого возвращения, на что отвечала она, что не могла доехать до своего родителя по причине учиненного злодеяния генералом и потом рассказала ему о всем обстоятельно. Король приказал представить пред себя того генерала, который в то же время признался в своем злодействе и получил достойное наказание.
По прошествии же некоего времени послал он за купцом, отцом Аксиньи, и за братом его, чтобы они приехали в его королевство. Как скоро посланные приехали, то купцы не могли учинить ослушания и вскоре приехали в оное королевство, не будучи и сами известны о причине своего приезда.
Король принял их весьма благосклонно и по довольном угощении приказал позвать к себе свою супругу, которая была одета в простое солдатское платье. Как скоро она взошла в покои, отдав королю должную честь, то король спрашивал ложного солдата, умеет ли он сказывать сказки. «Никак нет, ваше величество, — отвечала королева, — я не горазд сказывать сказки; а когда прикажете, то скажу вам небылицу в лицах». — «Очень хорошо, — сказал король, — я сим буду доволен». Потом королева начала рассказывать, как дядя ее хотел умертвить и как оклеветал ее отцу, который, не рассудя, приказал сыну своему лишить жизни и бросить в море, и напоследок, как она спасла свою жизнь.
Выслушав сие король приказал мнимому солдату выйти вон, а сам предложил купцу, что бы он присудил с тем делать, который столь немилосердно поступил со своею племянницею. «Мало, по моему мнению, — говорил купец, — и жилы вытянуть из него». — «А с отцом тем, — продолжал король, — как бы ты поступил, который, не испытав точно, велел умертвить свою дочь?» — «На воротах бы его расстрелять», — отвечал купец, испуская тяжкий вздох. После сего король приказал войти своей супруге во всем великолепии в те покои, в которых он сидел с гостями. Отец, увидя ее, пришел в робость, а дядя ее от страха оцепенел и, пад пред королевою на колени, просил прощения.
Король приказал его повесить, а отца с сыном, оставя в своем королевстве, сделал их при себе первыми министрами, и так они продолжали свою жизнь во всяком благополучии.