Николай Александрович Соловьёв-Несмелов
Нянины сказки, 1917.
В цветнике.
Басенка-рассказ.
Была весна. Цвели сирень и липа. На старую липу и утро и вечер прилетал соловей из ближнего сада. Вблизи липы и серого дома с колоннами алел цветник — широкая клумба. На клумбе дружной семьей росли георгины, камелии, левкои, маргаритки, анютины глазки, иммортельки, резеда — не перечесть — и розовый куст.
Вечерело; на балконе пили чай, громко разговаривали; у балкона на песке играли дети, голоса их весело звенели. На клумбе было тихо; цветы, обрызганные вечерней росой, дремали… Чу!– полилась соловьиная песня,– замирает, растет. По душистой резеде чуть-чуть, точно задыхаясь от волнения, ползет улитка, мягкия её рожки трепещут,– ей приятен аромат розы, ее тянет к розовому кусту. Соловьиная песня звенит, тает в воздухе. Розовый куст тихо колышется, будто обвеянный легким ветерком. Роза слушает соловья и благоухает.
Соловей наслаждается ароматом розы и поет. Наконец улитка с лилиями всползла на розовый куст и припала к нежному цветку розы. Она была счастлива. Соловьиная песня лилась и лилась, минутами рассыпалась серебром. Голоса на балконе смолкли, дети затихли,– все слушали соловья–люди, деревья, цветы, улитка.
Вдруг из сырой канавы выпрыгнула лягушка, глаза на-выкате, смотрит не сморгнет на розу, разинула пасть: “ква-а, ква-а, ква-а-а!”, шлеп-шлеп и взбирается на розовый куст. Соловей замолк, улитка упала среди маргариток, роза опустила душистые лепестки. — Ах, сестрица, как ты не во-время квакнула!… Он поет, роза и все слушают его,– сказала улитка.
— Ква-а! Я теперь в голосе и тоже пою… Ты всегда без голоса и сиди в своей скорлупе… Ква-а! Видишь,– он замолчал и слушает меня. Роза благоухает для нас, и мы оба поем….
— Для всех,– прошелестели лепестки розы,– я не могу не благоухать, пока цвету; но ты можешь и помолчать минуту, когда поет он; слушай и молчи.
— Ква-а! Скажите, пожалуйста… вы душисты, сударыня,– это правда; но прыгните-ка так, как я. Ну-у, что? Ни с места? Спойте, как я! Ни-ни? Не можете?.. То-то… не завидуйте и молчите сами…
— Прыгай себе… только не пой!..
— Каждому свое, красавица,– шелестел лягушке молодой клен:–розе–благоухать, соловью–петь, а вам — скакать в родном болоте–будьте умны и не мешайте никому.
— Маня, Маня! Я сейчас сорву розу… целый букет роз! Как они пахнут,– прелесть!– крикнул в эту минуту мальчик в голубой рубашке.
— Ква-а! Слышишь,– твой конец, а я вот ускачу, не найти ему меня в канаве,– квакнула лягушка. — И скачи, скачи,– пролепетали цветы.
“Тью-тью-тл-дью!” залился снова соловей.
Голубенький мальчик протянул было руку к розовому кусту, и рука его опустилась; он смотрел теперь, затаив дыханье, в полутемные ветви душистой липы. — Сережа, милый не рви роз… они завянут, и улетит от нас соловей!– подбегая, тихо сказала худенькая девочка с разгоревшимся лицом.– Ведь розы цветут и соловей поет не для нас однех…