К. А. Морозова.
В царстве сказки.
1911.
Мечта.
Далеко-далеко, в неведомых, чудесных краях широко и привольно раскинулось царство могущественной волшебницы Фантазии. Владения этой прекрасной царицы были разбросаны на бесчисленных небольших островках, а вокруг них вечно плескались и играли морские волны. Все находящееся в царстве Фантазии было необычайно и удивительно чудесно.
Когда, сидя на своей золотой колеснице, она быстро неслась по воздуху, взмахивая своим волшебным жезлом, все мгновенно становилось таким, каким его желала видеть волшебница.
Магическое слово, взмах жезла—и вот и травы, и цветы, и деревья—все вокруг начинало светиться самым мягким, серебристым светом; новый и новый взмах жезла—и снова все вокруг становилось такого нежно-алого и золотистого цвета, какими бывают легкие облачка вечерней зари, или же принимало голубовато-зеленый оттенок веселых плещущих о берег волн.
И тогда казалось, что каждый цветок, каждая травка были сотканы из самых прекрасных драгоценных камней. Чудные воздушные замки вырастали мгновенно по первому желанию Фантазии. И они также были то из прозрачного горного хрусталя, то из золота, то из серебра, или ослепительных драгоценных камней. Они вырастали и исчезали одинаково быстро и одинаково чудесно.
Так тешилась прекрасная волшебница, когда, управляя своими воздушными конями, она объезжала свое чудесное царство.
С особенной нежностью и лаской гладила она тогда по голове свою маленькую любимицу-дочь Мечту, которая всегда сопровождала ее. Малютка Мечта сидела в колеснице у ног Фантазии, положив свою хорошенькую, золотистую головку на её колени и восторженно смотря в довольное лицо улыбавшейся матери.
— Как хорошо быть такой могущественной, как я, дитя мое!—говорила тогда Фантазия своей дочери.—Стоит мне захотеть, стоит мне только поднять свой жезл и сказать свое магическое слово, как все, о чем я думаю, чего я желаю, мгновенно вырастает перед моими глазами. И ты, моя Мечта, ты так же счастлива, ты можешь так же легко исполнять все твои желания,—ведь не даром же я назвала тебя таким прекрасным именем.
— А знаешь, что со мной случилось сегодня?—сказала Мечта, нежно прильнув к плечу матери.
— Что такое, дитя?—спросила Фантазия.
— Когда я летала по воздуху и забавлялась тем, что перегоняла своих милых белых облачков-барашков с одного места неба на другое, я и не заметила, как далеко-далеко умчалась от наших волшебных островов. Когда я посмотрела вниз, на море, то увидела, что на нем только что была буря: волны все еще сердились и высоко поднимали свои разгневанные головы, а среди них качался какой-то большой безобразный обломок. Незнакомые странные существа держались за него, их лица были подняты к небу, и в их глазах я увидела что-то такое, на что не могла спокойно взглянуть еще раз. Я быстро взмахнула своим маленьким жезлом, но ни безобразный обломок, ни эти странные существа не хотели исчезнуть. Тогда я унеслась к тебе, прочь от них. Скажи мне, кто они, почему не действует на них мой волшебный жезл?
— Ты еще не знаешь, малютка, что, кроме нас, бессмертных богов, вечно молодых и вечно прекрасных, живут еще другие существа, которые возникают и тают, как твои любимые облака. Это—люди, мое дитя; они владеют землями и морями, но не имеют ни магических жезлов, ни островов волшебно-чудесных. Две такие же бессмертные богини, как и мы, живут теперь среди людей: это—Страдание и Смерть. Не обращай на них внимания, дитя, забудь о случившемся и иди снова играть с облаками!
Но с этого дня часто стала задумываться маленькая Мечта. Она широко раскрывала свои большие голубые глаза, задумчиво перебирала свои золотистые кудри и неустанно думала и думала о тех странных и бедных существах, которые, владея землями и морями, все же не имели даже хотя бы самого маленького волшебного жезла, которым могли бы прогнать от себя Страдание и Смерть.
«Я знаю теперь, что мне делать,—однажды сказала себе Мечта.—Я пойду к людям, я научу их своим магическим словам, я покажу им чудесное царство моей матери Фантазии; перелетая в него, они будут забывать о своих земных печалях и страданиях».
И, взмахнув своим волшебным жезлом, малютка Мечта быстро полетела на землю. Спустившись, она очутилась на широком поле. Невдалеке от неё пролегала дорога, и перед видневшимся лесом, на небольшой лужайке сидело несколько уже виденных Мечтой странных существ, называемых людьми. Все сидевшие были худы и бледны, в грязных, оборванных одеждах, с глубоко запавшими глазами.
В стороне от других, под деревом, лежал человек. Грудь его высоко поднималась, и из неё вырывались какие-то прерывистые, дрожащие звуки, от которых сердце Мечты забилось быстро и тревожно.
«Я должна помочь ему», сказала она себе и, незаметно для других, приблизившись к нему, она стала рядом с ним на колени и, нагнувшись, ласково прошептала:
— Что мне сделать для тебя, бедный, ты бедный человек? Скажи, как помочь тебе?
— Я умираю,—прохрипел он в ответ и, приподнявшись на одном локте, с ужасом, неподвижными глазами уставился в одну точку.
Взглянув туда, Мечта увидела темную фигуру, протянувшую руку по направлению к умирающему человеку, и по внезапно напавшему на нее леденящему ужасу она поняла, что перед ней стояла сама Смерть и что здесь она была совершенно бессильна.
Большие голубые глаза Мечты впервые наполнились чем-то влажным и теплым, сердце её забилось тоскливо и больно, и она почувствовала с еще большей силой, что должна чем-нибудь помочь этим несчастным, обреченным смерти существам.
Две женщины, сидевшие невдалеке, подбежали к умирающему, собираясь подхватить его, но уже было поздно, и хотя они не видели темной фигуры, но поняли, что за ним приходила Смерть.
— Умер,—глухим голосом проговорила одна из них.—Кончилась его мука. Хоть бы и нас теперь поскорее прибрал к Себе Господь.
— Не говорите так. Ведь вы больше никогда не вернетесь на землю. Разве вам не страшно умереть?—с ужасом перебила их Мечта, и обе женщины, оглядевшись с изумлением, увидели рядом с собою прекрасную, как ангел, девочку с большими грустными голубыми глазами и рассыпавшимися по плечам кудрями.
— Кто ты, откуда взялась, чего тебе надобно?—спросили они Мечту.
— Я прилетела с прекрасных островов моей матери Фантазии,—смущенно пролепетала она, но, решив быть храбрее, продолжала уже увереннее:—Знаете, я могу научить вас чудесным словам. Стоит вам только захотеть,—а для этого лучше всего закрыть глаза,—и будете гулять по чудесному саду, цветы будут протягивать вам свои душистые чашечки, наполненные освежающей влагой, плоды будут сами наклоняться к вам; волны будут петь вам песни такие нежные, как аромат цветов; вы будете жить в хрустальном дворце и носить платья, сотканные из солнечных и лунных лучей. Золотая колесница с воздушными конями будет уносить вас к какой-нибудь далекой звезде…
— С ума сошла девчонка,—резко проговорила одна из женщин, начавшая было с интересом прислушиваться к рассказам Мечты о волшебных островах Фантазии.—Ишь, что выдумала,—воздушная колесница! И то правда: от голода мы так отощали, что скоро станем совсем воздушными, но улетим не на воздух, а опустят нас в сырую землю.
Они грубо захохотали.
— Убирайся прочь со своими рассказами! Какие там заморские плоды! Дала бы лучше кусок черного хлеба; с утра не ели, идем в город искать работы. Ну-ка, поищи у себя в кармане, давай скорее, а не то…—и обе женщины, со злобно сверкнувшими глазами и сжав кулаки, подступили к Мечте.
— У меня, у меня ничего нет…—испуганно прошептала она.
— Если нет, так нечего смущать, убирайся прочь, пока цела!—снова сердито закричали обе.
Испуганная Мечта быстро понеслась прочь от людей, от этого мертвого человека, который уже не нуждался больше ни в чем, и от этих несчастных голодных женщин, предпочитавших кусок черствого хлеба всем самым прекрасным замкам и островам Фантазии.
«Нужна ли я кому-нибудь из людей? У меня нет хлеба и ничего, чем их накормить. Быть-может, и остальные вовсе не захотят меня и также прогонят», с грустью говорила себе Мечта, уносясь все дальше и дальше, пока, наконец, она не увидела вдали множество зданий, смутно напомнивших ей прекрасные замки её матери. Но какими жалкими и безобразными показались ей эти огромные коробки с прорубленными отверстиями для света и выхода!
Снова опустившись на землю, Мечта увидела, что она находится на довольно широком четырехугольном пространстве, на котором прыгала, резвилась и шумела большая толпа мальчиков и девочек. Это были выпущенные поиграть школьники и школьницы. Часть детей бегала взапуски, большинство девочек играло мячами, а мальчики дрались и боролись. В воздухе стоял такой шум и гам, как будто стаи разноголосых птиц слетелись в одно место.
— К нам пришла новая девочка!—закричал один из мальчуганов, увидев Мечту.—Какая она смешная! У неё такие длинные волосы,—и он слегка дернул ее за золотистые кудри.—И глаза у неё такие большие! Ты чего так таращишь их?
— Есть у тебя с собою мяч и скакалка, и ты дашь нам ими поиграть?
— Где твоя корзинка для завтрака? Или тебе ничего не дали дома?
— Кто ты, откуда пришла?—посыпались на Мечту вопросы со всех сторон.
— Я не умею играть, как вы,—грустно ответила Мечта, когда они на мгновение затихли.—У меня нет ни завтрака, ни веревочки, ни мяча. Я только могу рассказать вам разные чудесные истории.
— У неё ничего нет. Она не умеет играть. Ну, и оставайся одна, отойди в сторону и не мешай нам,—заговорили дети.
Прислонившись к стене, Мечта снова с грустью подумала, что и здесь она никому не нужна. Что-то горячее и влажное снова выступило у неё на глазах.
Но вдруг, неожиданно она почувствовала, как чья-то нежная и теплая рука взяла её руку, и чей-то мягкий голос ласково произнес:
— Ты мне нравишься, девочка. У тебя волосы, как солнечные лучи, а глаза похожи на весенние фиалки.
Обернувшись, Мечта увидела рядом с собой мальчика лет 12-ти, с темными задумчивыми глазами и таким бледным и тонким личиком, что на нем просвечивали синие жилки.
— Я тоже не люблю и не умею играть,—продолжал он,—а по праздникам я ухожу в поле и в лес, лежу на траве, смотрю на небо и слушаю птиц. Дома у меня есть маленькая желтая канареечка, ее зовут Кика; я покажу тебе ее. А теперь сядем, и ты расскажи мне все, что знаешь и видела.
— О, я видела и знаю много чудесных вещей!—сказала ободренная Мечта.—Хочешь, я научу и тебя, как их видеть. Закрой только глаза и скажи про себя тихонько-тихонько: «В прекрасную страну я уношусь мечтой»,—и ты сейчас же перенесешься на волшебные острова Фантазии. Мы будем там гулять с тобой по чудесному саду, птицы будут садиться нам на плечо и петь такие удивительно-прекрасные песни, а цветы будут вторить им своими нежными голосами и раскачивать при этом в такт свои хорошенькие головки. Мы сядем на мягком, как бархат, песке на берегу моря, золотые и серебряные рыбки будут приплывать к нам и играть на солнце, а мы будем смотреть на них и на то, как пробираются через воду на самое дно милые солнечные лучи. Потом мы можем полететь к облакам и строить из них разные интересные и красивые фигурки. А можем также сказать звездному лучу, чтобы он перенес нас на ту голубовато-сияющую звездочку, которая по вечерам появляется на небе…
— Хорошо,—сказал мальчик,—покажи мне все это.
Он закрыл глаза, и Мечта унесла его в свое волшебное царство, где ему было так хорошо, что не хотелось возвращаться на землю.
Но вот прозвучал звонок. Дети перестали играть. Они должны были снова идти в школу.
— Прощай, девочка, смотри же приходи ко мне, я буду ждать тебя,—сказал мальчик Мечте.
— Как только ты подумаешь обо мне, я сейчас же буду возле тебя и перенесу тебя в волшебные страны,—ответила ему Мечта.
Они расстались, но на сердце у неё стало легко. «Я не даром спустилась на землю,—подумала она,—пойду и посмотрю, кому еще из людей я могу доставить радость и помочь забыть о земной печали».
И она пошла по многолюдным улицам, всматриваясь во встречавшиеся ей на пути лица прохожих. Но все они были так озабочены и спешили куда-то с таким деловым и беспокойным видом, что Мечта решила: этим людям не до неё и её волшебных островов,—и незаметно для себя самой она очутилась за городом.
Вдалеке чернело какое-то темное, длинное, неуклюжее здание. Оно было в три этажа, и его многочисленные окна были необыкновенно малы и в несколько рядов защищены вдоль и поперек толстыми железными прутьями.
«Неужели и там живут люди?» с состраданием подумала Мечта, и, подлетев к одному из таких окон, она заглянула в него.
Её глазам представилась крохотная комната, скорее походившая на щелку. В одном углу её стоял маленький, привинченный к полу стол, а между ним и стеной находилась узкая деревянная скамья, служившая кроватью. На этой скамье лежал человек. Его исхудалое и поросшее волосами лицо было бледно и грустно, а впавшие глаза, глядевшие как будто из самой глубины его черепа, были устремлены на окно.
— Кажется, уже на небе зажглась первая звездочка,—прошептал он.—Опять вечер, ночь и снова день. Сколько было уже таких дней и ночей! Они кажутся такими длинными и тягостными в моем одиночестве и для моей короткой человеческой жизни, но по сравнению с вечностью или хотя бы с шагами человечества на пути к добру и справедливости это—одни быстрокрылые мгновения. И вот я отрезан от всего живого, от дорогих моему сердцу лесов и полей, друзей, родных, любимой работы и жизни на свободе, от всего, что так дорого и к чему стремится человеческий ум и душа, и заживо похоронен здесь только потому, что захотел блага не только для себя, но и для всех людей. Ведь так много на земле горя и мук, что разве может не откликнуться на них всякая живая душа? Где же ты, страна счастья, где же ты, лазурное царство вечной радости и красоты?! О, унестись бы к тебе мечтой, отдохнуть от мыслей и муки, не видеть больше этих тюремных стен и чувствовать себя далеко-далеко от несчастной земли!..
— Я помогу тебе в этом, бедный узник,—нежно прошептала Мечта, и она унесла его с собой на волшебные острова где царила Фантазия.
Жесткая койка, прутья решетки, стены тюрьмы,—вы остались далеко, вы показались узнику сном! Он облетел с Мечтой всю бесконечность вселенной, он несся на луче света от одной звезды к другой, видел, как загорались красные, желтые и фиолетовые солнца, как на его глазах рождались и таяли миры подобно легким падающим снежинкам, и как над всей мощью мироздания царила одна всепроникающая гармония. В эти мгновения он был свободен и счастлив, и это сделала для него Мечта.
И теперь, побыв еще дольше на земле, она поняла, как нужна людям и как, унося их прочь от земли, окрашивает их серую, полную ежедневных забот и огорчений жизнь. Что бы стали делать без неё эти бедные существа?! Она могла им дать больше, чем самая лучшая действительность, так как в жизни счастье всегда сплеталось со страданиями, а в мечтах оно не затемнялось никакой печалью.
И там, где сильнее всего царило страдание, где чьи-либо грустные глаза устремлялись на небо, туда прежде всего спешила голубоокая малютка, чтобы унести людей с собой, прочь от земли, на волшебно-чудесные острова прекрасной Фантазии.