Жила-была старая баба, а у неё был сын. Вот и полюбил молодой парень девушку-красавицу из соседнего села. Да только была она сирота бездомовая, – ни кола, ни двора, ни копейки за душой.
Опечалилась баба, что сын на сироте бездомовой жениться хочет и сосватала она ему другую невесту из богатого дома.
– Вот, – говорит, – сынок, лучше тебе невесты и не сыскать…
– Нет, матушка, – говорит ей сын, – как ты хочешь, а не вольно сердце моё твоего наказа послушаться. Или лучше мне руки на себя наложить!..
Мать – и так, и сяк, – сын всё на своём стоит: «На сироте женюсь, а другой не хочу!..»
Нечего делать, подумали, подумали и женили молодого парня на сироте горемычной.
Только крепко не взлюбила свекровь невестку с той поры. Не взлюбила она её, и давай её всячески помыкать, во всём попрекать: и это-то не так, и то не этак. И ленива-то, и сонлива-то, и на мужнином горбе едешь, и хлеб только зря ешь, мужнину семью объедаешь.
А сирота была баба тихая, приветливая. И как крепко она мужа своего любила, то и словом ему, бывало, не обмолвится, как ей тяжко да горько жить приходится. А ночь придет, – она поплачет, поплачет, Богу помолится, да тем только и душу свою отведет…
Вот поехал как-то мужик на работу. А поле-то было дальнее, верст за двадцать. Он и прожил с неделю там; с неделю дома-то не был…
А той порой старуха и говорит мужу:
– А что, старик, не по сердцу больно мне невестка наша! Хочу я извести её.
– Ну, что ж, – говорит старик. – А мы ужо сынку другую невестку высватаем из богатой семьи…
Ну, вот злая баба и вывела невестку за околицу деревни, в чистое поле. И посреди того поля чистого поставила она девушку, да и говорит:
«Как крепко да лепко древо в земле,
Так будь крепко и лепко моё слово:
Была ты – девушка-сиротинушка,
А по слову моему, выстань горькою рябинушкой!..»
И в то же время невестка её словно сквозь земглю провалилась, а на том месте, где она стояла, поднялась молоденькая, стройная рябинка, да такая красивая, кудрявенькая, что любо-дорого смотреть на неё!.. Стоит, – без ветру шатается, без росы горючей слезой обливается…
Вот, мало времени спустя, возвратился молодой мужик с дальнего покоса; идет он полем чистым, – глядь, посреди поля рябинка курчавая растет и его словно к себе манит…
Время жаркое было, – мужик и присел под рябинкой отдохнуть немного… Сидит молодец под рябинкой, а ветер как налетел да зашумел листвой узорчатой, – рябинка и проговорила человечьим голосом:
«Муженек ты дорогой,
Разлучены мы с тобой, –
Сгубила меня матушка,
Научил её батюшка;
Пришел добрый человек,
Меня под корень подсек
Ан то был муженек,
Миленький мой дружок!»
Поднялся мужик, слыша такие речи, и взяла его лютая тоска за сердце.
«Ох, – думает, – недоброе что-то ждет меня дома»…
Встал он поскорей и пошел домой.
Приходит домой и говорит матери:
– Мать ты моя, мать родная! Как шел я давеча, домой возвращался, заприметил я в чистом поле рябинушка без ветра шатается, без росы слезой обливается!..
– Ой, дитятко, – говорит старуха, – не к добру тебе эта рябинушка привиделась. Ты пойди, возьми саблю вострую, да сруби в поле чистом горькую рябинушку!..
Не ослушался добрый молодец, – брал он в руки саблю вострую, пошел в поле чистое рубить рябину кудреватенькую. Взмахнул саблей мужик, ударил рябину в первый раз, – и охнула рябина горедольная.
Он вдругоряд ударил, – заплакала рябина слезой росяной и кровь на коре у неё выступила; он в третий раз ударил рябинку, – затрещала рябина горькая, стала к травке-муравке склоняться, а сама и стонет:
– Срубил муж жене буйну голову!..
И только коснулась она земли, – как обернулась его молодой женой… И видит мужик, – стоит она вся изрублена, вся горючей кровью обливается… Бросился добрый молодец к ней, обнял её, стал её целовать, миловать, – ни словечка она ему не промолвила, ни единым взором его не одарила…
И понял добрый молодец, о чём шелестела ему горькая рябинушка. Пошел он к себе домой, сел за стол, уронил голову и заплакал жалешенько:
– Родимая моя матушка, родимый мой батюшка!.. Вы что же со мной сделали?.. Убил я женушку по указу вашему… А теперь ты мне не мать, ты мне не отец, – а лютые вы змеи, людоедцы, бездетышны!.. И не видеть вам меня отныне и довеку…
Пошел добрый молодец в горницу к деткам своим, взял их на руки, стал их качать-укачивать, баюкать-убаюкивать и запел:
Спите, спите, детушки,
Детушки родимые!..
Нету у вас матушки,
Матушки-кормилицы,
Ещё нету у меня молодой жены,
Помошницы, радельницы,
Остались мы сиротами, –
Детушки-сиротинушки
Да я, бобыль!
Забрал добрый молодец детей и ушел из дома родного, куда глаза глядят. С той поры и пропал и он, и дети его без вести…