За тридевять земель, в тридесятом царстве, не в нашем государстве, жил старик со старухою в нужде и в бедности; у них было два сына — летами малы, на работу идти не сдюжают.
Поднялся сам старик, пошел на заработки, ходил-ходил по людям, только и зашиб, что двугривенный. Идет домой, а навстречу ему горький пьяница — в руках курицу держит.
– Купи, старичок, курочку!
– А что стоит?
– Давай полтину.
– Нет, брат, возьми двугривенный; с тебя и этого будет: выпьешь крючок (чарку), да и спать ложись!
Пьянчужка взял двугривенный и отдал старику курицу. Вернулся старик домой, а дома давно голодают: нет ни куска хлеба!
– Вот тебе, старая, курочку купил!
Накинулась на него баба и давай ругать:
– Ах ты, старый черт! Совсем из ума выжил! Дети без хлеба сидят, а он курицу купил; ведь ее кормить надо!
– Молчи, дура баба! Много ли курица съест? А вот она нанесет нам яичек да цыплят высидит, мы цыплят-то продадим да хлеба и купим…
Сделал старик гнездышко и посадил курочку под печкою. Наутро смотрит, а курочка самоцветный камушек снесла. Говорит старик жене:
– Ну, старуха, у людей куры яйца несут, а у нас — камушки; что теперь делать?
– Неси в город; может, кто и купит!
Пошел старик в город; ходит по гостиному ряду и показывает самоцветный камень. Со всех сторон сошлись к нему купцы, начали ценить этот камушек, ценили-ценили и купили за пятьсот рублев. С того дня зачал старик торговать самоцветными камнями, что несла ему курочка; живо разбогател, выписался в купечество, настроил лавок, нанял приказчиков и стал за море с кораблями ездить да и в иных землях торг вести. Уезжает он как-то в чужие страны и наказывает жене:
– Смотри, старая, соблюдай курочку, пуще глаза храни; а коли она утратится, твоя голова с плеч свалится!
Только уехал, а старуха сейчас же худое задумала — с молодым приказчиком связалась.
– Где вы эти самоцветные камни берете? — спрашивает ее приказчик.
– Да нам курочка несет.
Приказчик взял курочку, посмотрел, а у ней под правым крылышком золотом написано: кто ее голову съест — тот королем будет, а кто потроха — тот будет золотом харкать.
– Зажарь, — говорит, — эту курочку мне на обед!
– Ах, любезный друг, как можно? Ведь муж воротится — казнит меня.
Приказчик и слышать ничего не хочет: зажарь — да и только.
На другой день призвала старуха повара, приказала ему зарезать курочку и зажарить к обеду с головкой и с потрохами. Повар зарезал курочку и поставил в печь, а сам вышел куда-то. Тем временем прибежали из училища старухины дети, заглянули в печь, и захотелось им попробовать жареного: старший брат съел куриную голову, а меньший скушал потроха. Пришло время обедать, подают за стол курицу, приказчик как увидел, что нет ни головы, ни потрохов, рассердился, разругался со старухою и уехал домой. Старуха за ним — и так и сяк умасливает, а он знай на одном стоит:
– Изведи своих детей, — говорит, — вынь из них потроха и мозги и сготовь мне к ужину; не то знать тебя не хочу!
Старуха уложила своих деток спать, а сама призвала повара и велела везти их сонных в лес; там загубить их до смерти, а потроха, мозги вынуть и сготовить к ужину.
Повар привез мальчиков в дремучий лес, остановился и принялся точить нож. Мальчики проснулись и спрашивают:
– Зачем ты нож точишь?
– А затем, что мать ваша приказала мне из вас потроха и мозги добыть да к ужину изготовить.
– Ах, дедушка-голубчик! Не убивай нас; сколько хочешь дадим тебе золота, только пожалей нас — отпусти на волю.
Младший брат нахаркал ему целую полу золота: повар и согласился отпустить их на вольный свет. Бросил мальчиков в лесу, вернулся назад, а на его счастье дома сука ощенилася: вот он взял — зарезал двух щенков, вынул из них потроха и мозги, зажарил и подал к ужину на стол. Приказчик так и кинулся на это кушанье, все сожрал — и сделался ни королем, ни королевичем, а напросто хамом!
Мальчики вышли из лесу на большую дорогу и пошли куда глаза глядят; долго ли, коротко ли шли они — только распадается дорога надвое, и стоит тут столб, а на столбе написано: кто пойдет направо, тот царство получит, а кто пойдет налево, тот много зла и горя примет, да зато женится на прекрасной царевне. Братья прочитали эту надпись и решились идти в разные стороны: старший пошел направо, младший — налево. Вот старший-то шел-шел, шел-шел и забрался в незнамый столичный город; в городе народа видимо-невидимо! Только все в трауре, все печалятся. Попросился он к бедной старушке на квартиру.
– Укрой, — говорит, — чужестранного человека от темной ночи.
– Рада бы пустить, да, право, некуды; и то тесно!
– Пусти, бабушка! Я такой же человек мирской3, как и ты; мне немного места надобно — где-нибудь в уголку ночую.
Старуха пустила его. Стали разговаривать.
– Отчего, бабушка, — спрашивает странник, — у вас в городе теснота страшная, квартиры дороги, а народ весь в трауре да в печали?
– Да вишь, король у нас помер; так бояре стали клич кликать, чтоб собирались все и старые и малые, и всякому дают по свече, и с теми свечами ходят в собор; у кого свеча сама собой загорится, тот и королем будет!
Наутро мальчик встал, умылся, богу помолился, поблагодарил хозяйку за хлеб, за соль, за мягкую постель и пошел в соборную церковь; приходит — народу в три года не сосчитать! Только взял свечу в руки — она тотчас и загорелася. Тут все на него бросились, стали свечу задувать, тушить, а огонь еще ярче горит. Нечего делать, признали его за короля, одели в золотую одежу и отвели во дворец.
А меньшой брат, что повернул налево, услыхал, что в некоем царстве есть прекрасная царевна — собой прелесть неописанная, только на казну больно завистная, и пустила-де она вести по всем землям: за того пойду замуж, кто сможет прокормить мое войско целые три года. Как не попытать счастья? Пошел туда мальчик; идет он дорогою, идет широкою, а сам в мешочек плюет да плюет чистым золотом. Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, приходит к прекрасной царевне и вызвался ее задачу исполнить. Золота ему не занимать стать: плюнет — и готово! Три года содержал он царевнино войско, кормил-поил, одевал. Пора бы веселым пирком да за свадебку, а царевна — на хитрости: расспросила-разведала, откуда ему такое богатство бог послал? Зазвала его в гости, угостила, употчевала и поднесла рвотного. Стошнило доброго молодца, и выблевал он куриный потрох; а царевна подхватила — да в рот. С того же дня стала она золотом харкать, а жених ее ни при чем остался.
– Что мне с этим невежею делать? — спрашивает царевна у своих бояр, у генералов. — Ведь зайдет же этакая блажь в голову — вздумал на мне жениться!
Бояре говорят, надо его повесить; генералы говорят: надо его расстрелять; а царевна иное придумала — приказала бросить его в н…..
Добрый молодец еле оттуда вылез и снова отправился в путь-дорогу, а сам одно на уме держит: как бы умудриться да отсмеять царевне эту шутку недобрую. Шел-шел и зашел в дремучий лес; смотрит — три человека дерутся, друг дружку так кулаками и садят!
– Что вы деретесь?
– Да вот попались нам в лесу три находки, а разделить не умеем: всякий себе тащит!
– А что за находки? Есть ли из-за чего ссориться?
– Еще бы! Вот бочонок — только стукни, из него рота солдат выскочит; вот ковер-самолет — куда вздумал, туда и полетел; а вот кнут-самобой — хлысни девку да скажи: была девица, а будь кобылица! — сейчас кобылой и сделается.
– Находки важные — разделить трудно! А я так думаю: давайте-ка сделаю стрелу да пущу в энту сторону, а вы вслед за ней припустите; кто первый добежит — тому бочонок, кто второй добежит — тому ковер-самолет, кто назади останется — тому кнут-самобой.
– Ладно! Пущай стрелу.
Молодец сделал стрелу и пустил далеко-далеко; трое бросились бежать наперегонки… бегут и назад не оглянутся! А добрый молодец взял бочонок да кнут-самобой, сел на ковер-самолет, тряхнул за один конец — и поднялся выше леса стоячего, ниже облака ходячего и полетел, куда сам желал.
Опустился он на заповедных лугах прекрасной царевны и начал в бочонок поколачивать — и полезло оттуда войско несметное: и пехота, и конница, и артиллерия с пушками, с пороховыми ящиками. Сила так и валит, так и валит. Добрый молодец спросил коня, сел верхом, объехал свою армию, поздоровался и скомандовал поход. Барабаны бьют, трубы трубят, войско с пальбою идет. Увидала царевна из своих теремов, страшно перепугалась и посылает своих бояр и генералов просить мира. Добрый молодец велел схватить этих посланных; наказал их грозно и больно и отослал назад:
– Пускай-де сама царевна приедет да попросит замирения.
Нечего делать, приехала к нему царевна; вышла из кареты, подходит к доброму молодцу, узнала его и обомлела, а он взял кнут-самобой, ударил ее по спине.
– Была, — говорит, — девица, будь теперь кобылица!
В ту ж минуту обратилась царевна кобылицею; он накинул ей узду, оседлал, сел верхом и поскакал в королевство своего старшего брата. Скачет во всю прыть, шпорами в бока садит да тремя железными прутьями погоняет, а за ним идет войско — сила несметная.
Долго ли, коротко ли — вот и граница; остановился добрый молодец, собрал свое войско в бочонок и поехал в столичный город. Едет мимо королевского дворца, увидал его сам король, засмотрелся на кобылицу:
– Что за витязь едет! Этакой славной кобылицы в жизнь свою не видывал!
Посылает своих генералов торговать того коня.
– Ишь, — говорит молодец, — какой король у вас зоркий! Этак по вашему городу нельзя и с женой молодой погулять; коли на кобылу позарился, так жену и подавно отымет!
Входит во дворец:
– Здорово, братец!
– Ах, а я тебя не узнал!
Пошло обниманье-целованье.
– Это что у тебя за бочонок?
– Для питья, братец, держу; без воды в дороге нельзя.
– А ковер?
– Садись, так узнаешь!
Сели они на ковер-самолет, младший брат тряхнул за один конец, и полетели выше леса стоячего, ниже облака ходячего — прямо в свое отечество.
Прилетели и наняли квартиру у родного отца; живут, а кто таковы — отцу с матерью не сказываются. Вот вздумали они задать пир на весь крещеный мир, собрали народу тьму-тьмущую, трое суток кормили-поили всех безданно, беспошлинно, а после стали спрашивать: не знает ли кто какой дивной истории? Коли знает, пусть сказывает. Никто не вызвался:
– Мы-де люди не бывалые!
– Ну так я расскажу, — говорит младший брат, — только чур не перебивать! Кто три раза перебьет меня, того без пощады казнить.
Все согласились; вот он и начал рассказывать, как жил старик со старухою, как была у них курочка да несла самоцветные камушки, как связалась старуха с приказчиком…
– Что ты врешь! — перебила хозяйка; а сын продолжает дальше. Стал рассказывать, как курочку зарезали; мать опять его перебила. Дошло дело до того, как старуха хотела детей извести; тут она снова не вытерпела.
– Неправда! — говорит. — Может ли это случиться, чтобы мать да на своих родных детей восстала?
– Видно, может! Узнай-ка нас, матушка; ведь мы твои дети…
Тут все открылось.
Отец приказал изрубить старуху на мелкие части; приказчика привязал к лошадиным хвостам: лошади бросились в разные стороны и разнесли его косточки по чисту полю.
– Собаке собачья и смерть! — сказал старик, роздал все свое имение нищим и поехал жить к старшему сыну в его королевство. А младший сын ударил свою кобылицу наотмашь кнутом-самобоем:
– Была кобылица, будь теперь девица!
Кобылица обратилась прекрасною царевною; тут они помирились, поладили и повенчались. Свадьба была знатная, и я там был, мед пил, по бороде текло, да в рот не попало.