Ваня-дураня жил вместе со стариком-отцом в одной небольшой деревне; отец занимался рыбной ловлей и на вырученные деньги содержал себя и сынишку, так как последний, по своей глупости да неразвитости, не мог и не умел ничего делать. Дни проходили за днями; время летело незаметно. Ваня рос, как говорится, не по дням, а по часам, но ума у него не только не прибавлялось, а еще, напротив, с каждым днем он делался все как будто глупее и глупее.
— Вот так наказание послал мне Господь Бог,– зачастую говаривал старик, глядя на несчастного дитятку:– у других дети, посмотришь, люди как люди, а мой ни на что не похоже.
Ваня всегда слушал молча подобные замечания отца, но в душе сознавал свое тяжелое положение и, забравшись куда-нибудь подальше от людского глаза, горько плакал.
“Как бы, да чем бы услужить родимому батюшке за то беспокойство, которое причиняю собою”,– не раз думал дураня, но все не мог додуматься до путного, до тех пор, пока вдруг однажды по тому селу, где он жил, пронесся слух, что по близости в лесу клад появился.
Все от мала до велика только и толковали об этом кладе, и не было кажется ни одного человека на селе, который бы не попытал счастья поискать его; но беда заключалась в том, что все возвращались домой с пустыми руками,
— Батюшка, а батюшка,– сказал однажды Ваня-дураня:– теперь мой черед счастье пробовать, пойду я искать клад, авось как-нибудь докопаюсь.
— Бедная ты, неразумная головушка,– отвечал старик:– не даром русская пословица видно сказывает: “куда конь с копытом, туда и рак с клешней”.
— Ну, еще там что придумал!– отвечал дураня обиженно.
— Ничего не придумал; только мой тебе совет не ходить.
— Да почему же не ходить-то?
— Потому — людей насмешишь, а толку никакого не будет.
Но Ваня, не принимая во внимание слов отца, сразу решился во что бы то ни стало сделать по своему и, дождавшись темной ноченьки, тихими, неслышными шагами вышел из избы, чтобы пробраться к лесу, где, как полагали крестьяне, находится тот самый клад, которого все так старательно добивались.
Не успел мальчуган выйти из деревни, как его обогнал серенький зайчик.
— Здравствуй, дураня, куда пробираешься?– спросил он Ванюшу, встав на задние лапки.
— Тебе что за дело?
— Ишь какой сердитый! говорить даже не хочешь,– возразил зайчик:– а напрасно ворчишь; я бы тебе такую службу сослужил, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
— Вот еще новости! Какую это службу, нельзя ли полюбопытствовать?
— Можно, коли желаешь; отправимся вместе.
— Вместе? Но ты не знаешь, куда я путь держу.
— Знаю, дураня, все знаю; я ведь зайчик-то не простой, называюсь: “Степанчик”, меня уважает весь околоток.
Ваня-дураня выпучил глаза.
— Да,– продолжал зайчик-Степанчик:– моя мать ведьмой прозывается, а отец колдуном слывет; вот я, значит, и уродился у них такой необыкновенный, что все знаю, что на белом свете делается, и каждому, кому только захочу, могу оказать услугу. Ты ведь в лес за кладом пробираешься?– добавил он немного помолчав.
— Да,– отвечал дураня.
— Один без моей помощи ничего не поделаешь, поумнее тебя ходили, да ни с чем возвращались; тебе уж где, только время даром потеряешь.
Услыхав такие речи, Ваня-дураня в первую минуту до того рассердился на зайчика, что хотел толкнуть его ногой, но потом, вспомнив слова отца: “Куда конь с копытом, туда и рак с клешней” — смирился, опустил вниз гордо закинутую назад голову и проговорил совершенно покорно:
— Хорошо, зайчик-Степанчик, идем вместе; я буду очень рад, если ты можешь в чем оказать мне помощь.
Зайчик молча побежал вперед, Ваня-дураня следовал за ним; бежали они, бежали, наконец добежали до лесу и как вошли в самую середину, то наступила такая темень, что, как говорится, хоть глаз выколи.
— Зайка, где ты?– крикнул дураня:– я ничего не вижу.
— Ага! как плохо пришлось, так зайку на помощь!– смеясь, ответил Степанчик: — здесь я, здесь, не бойся.
И привстав на задние лапки, запел писклявым голосом: “Огонечек-огонек, явись передо мной, как лист перед травой”.
Сейчас же, словно из-под земли, вырос целый ряд ярко освещавших тропинку огонечков, так что Ваня-дураня и его спутник, несмотря на темную ночь, могли совершенно свободно идти дальше и дальше.
— Стой!– крикнул наконец зайчик.
Ваня остановился и к удивлению своему заметил, что огоньки, которые потянулись вдоль тропинки, вдруг собрались в одну кучку.
— Что это?– невольно спросил он зайчика.
— Ничего, мы пришли, куда следует; дальше идти незачем.
— Как пришли? А где же клад-то?
— Здесь, под этим камнем,– отвечал Степанчик, указывая на огромный камень, весь поросший мхом и плесенью.
— Под этим камнем? Но он так велик, что его невозможно сдвинуть с места!
— Ты думаешь?
— Конечно.
Зайка улыбнулся, и снова встав на задния лапки, пропел прежним писклявым голосом:
— “По заячьему велению, по моему хотению, камень-камешек, отвернись, перевернись, пусти Ваню-дураню в норку войти”.
Не успел Ваня глазом моргнуть, как увидел, что огромный камень сам собою откинулся назад и перед ним действительно оказалась, довольно широкая, глубокая норка.
— Прыгни,– шепнул зайчик:– там находится клад.
Дураня стоял на краю норки нерешительно.
— Прыгни же скорее,– повторил Степанчик: — иначе все дело испорчено.
Ваня-дураня сделал быстрый прыжок и струсил не на шутку, когда, очутившись глубоко под землею, не видел больше ни огоньков, ни серенького зайчика.
— Зайка, зайка, где ты?– кричал он изо всей силы, но зайка не откликался…
— “Огонечек-огонек, явись передо мной, как лист перед травой”,– с отчаянием повторял дураня слова своего бывшего спутника. И вдруг — откуда ни возьмись опять явился перед ним целый ряд огоньков, на этот раз освещавших не лесную тропинку, а длинный узкий коридор, в глубине которого находилась дубовая дверь с железным запором. Ваня подошел к ней совсем близко и стал стучать кулаком.
— Кто там?– послышался грубый мужской голос.
— Я.
— Да кто же? “Я” много на свете.
— Я — Ваня-дураня.
— Каким образом ты пришел сюда?
— Зайчик-Степанчик провел.
— Где же он сам?
— Не знаю.
— А коли не знаешь, так и входить не смей.
Ваня-дураня готов был расплакаться, но по счастию припомнив, что одна из песен зайчика выручила его из беды — затянул и вторую.
— “По заячьему велению, по моему хотению…” — запел он дрожащим голосом и вдруг остановился, потому что песня эта совсем не подходила к делу, в ней говорилось о камне, а тут никакого камня не было.
— Что же замолчал,– раздался почти сейчас же голос Степанчика.
— Ты здесь!– радостно вскрикнул дураня и с любопытством оглядывался во все стороны, но зайчика не было видно, хотя писклявый голосок его слышался довольно отчетливо.
— “По заячьему велению, по моему хотению, дверь дубовая отворись, запор железный свались”.
И вдруг запор железный с грохотом упал на землю, дверь широко распахнулась и Ваня-дураня, сам не помня себя от испуга и волнения, вошел в огромную-приогромную комнату, где, кроме высокого, окованного железом сундука, ничего не было; на сундуке сидел старик с такою длинною седою бородою, что она два раза опутывалась около его шеи.
— Здравствуй, дураня,– ласково обратился он к мальчику.
Ваня совсем растерялся.
— Что же молчишь? Скажи, зачем изволил пожаловать.
— Я пришел попытать счастья насчет клада,– почти шепотом отозвался дураня.
— Вот оно что, денег видно захотелось. Правда?
— Правда-то правда, но только не для себя мне деньги надобны.
— А для кого же?
— Для родителя-батюшки.
— Он тебя послал за ними?
— Нет, я сам вызвался.
— Что же он тебе на это сказал?
— Пословицу припомнил: “Куда конь с копытом, туда и рак с клешней”.
Старик громко расхохотался и, приветливо взглянув на мальчугана, приподнял крышку сундука, достал оттуда несколько пригоршней червонцев, наполнил ими все карманы дурани и, отворив дверь, противоположную той, с которой свалился железный запор, почти выпихнул его из горницы, приказав строго настрого никому не рассказывать, где был и что видал.
Опять очутился Ваня в темноте, опять запел песенку про “огонечек-огонек” и опять осветилась та же самая знакомая тропинка. Пошел по ней Ваня домой и, весь сияющий от радости и счастья, как вихрь ворвался в избушку.
— Ну, что,– спросил отец:– потешил свою дурацкую голову?
Ваня вместо ответа молча высыпал перед ним целую груду червонцев.
Старик так и ахнул от удивления.
— Как, что, откуда?– закидал он дурачка вопросами.
Но Ваня отказался давать какие бы то ни было объяснения, и с этого достопамятного дня устроил судьбу своего старого отца на славу.