В некотором царстве, в некотором государстве, жил царь с царицей и двумя царевнами; старшую звали Любаша, а меньшую — Дуняша.
Когда они выросли и пришла пора выдавать их замуж, царь созвал женихов со всего околотка.
Много понаехало разных царей и королевичей, но еще того больше простого люда, потому что каждому хотелось попытать счастья сделаться царским зятем.
В числе таких молодчиков явился один пастушок из соседнего села, по имени Кирюшка; царевне и царю это не особенно понравилось, но делать было нечего: согласно объявленного приказа, права для всех считались одинаковы.
«Надо что-нибудь придумать»,— сказал царь сам себе и, обратившись к шумной толпе женихов, объявил, что дочь его сделается женою того из присутствующих, кто исполнит заданную им задачу.
— Какую, какую?— послышалось со всех сторон.
— А вот какую,— отвечал царь, самодовольно поглаживая густую бороду.— У меня, изволите ли видеть, на дворе загнано штук сто зайцев; я желал бы выпустить их с утра на свободу с тем, чтобы вечером ровно в девять часов все они до единого снова были бы загнаны на прежнее место.
— Но это так трудно!
— Это немыслимо!
— Это невозможно!
Опять раздались голоса отовсюду.
— Дело ваше, друзья мои,— заметил царь: — подумайте и сегодня после обеда дайте положительный ответ.
Женихи грустно покачали головами и разошлись молча; в числе прочих ушел и пастушок Кирюшка.
— Трудную задачу придумал царь, не скоро выполнишь,— сказал он с отчаянием.
— «Трудную, но не невозможную»,— раздался вдруг неожиданный голос, Бог весть откуда взявшейся старушки.
Пастушок взглянул на нее вопросительно; она вторично проговорила ту же фразу слово в слово, всунула ему в руки небольшой сверточек и со словами: «С помощью этой вещицы смело можешь обещать царю выполнить задачу», скрылась из виду.
Кирюшка в первую минуту стоял словно громом пораженный, но затем пришел в себя, успокоился и смело развернул пакетик, в котором оказалась небольшая дудочка.
— Что же мне с нею делать?— подумал юноша.
— «Когда наступит пора загонять зайцев домой, поднеси ее к губам и проиграй какую-нибудь песенку!» — послышался опять невидимый голос старушки.
— Ладно, будь по твоему,— отозвался Кирюшка, спрятал дудочку в карман и твердою поступью пошел в царские палаты.
— Я согласен,— сказал он, почтительно поклонившись:— прикажите выпустить зайцев.
Царь переглянулся с царевной, у которой даже слезы выступили на глазах.
— Не кручинься раньше времени,— шепнул он ей на ухо:— ему никогда не выполнить ничего подобного; а в случае, если бы и выполнил, то я придумаю что-нибудь новое.
И, обратившись к придворным слугам, отдал повеление открыть загородку, где находились зайцы.
Вихрем разнеслись последние в разные стороны, только хвостики от них замелькали, но и это продолжалось не долго; менее чем через десять минут ни одного не было уже видно.
— Посмотрим, как-то ты загонишь их вечером,— сказал царь с улыбкой.
Кирюшка, ничего не отвечая, вышел на поляну.
День тянулся для него необыкновенно долго; но вот, наконец, наступил вечер, часы на дворцовой башне ударили половину девятого. Кирюшка вынул из кармана дудочку, поднес к губам и заиграл известную русскую песню: «Ты поди, моя коровушка, домой».
Не успели раздастся мелодичные звуки, как вдруг отовсюду стали сбегаться заяц за зайцем, и ровно к девяти часам все до единого оказались на месте.
Царь пришел в недоумение.
— Молодец, Кирюшка,— сказал он пастуху: — признаюсь, не ожидал от тебя такой прыти; но мне этого мало, хочу сделать второе испытание.
— Какое?— спросил Кирюшка.
— А вот сейчас увидишь.
И, приказав принести по целому кулю ржи и пшеницы, сначала ссыпал их в одну кучу, а затем перемешал лопатою.
— Изволь, через два часа времени, отделить зерно от зерна, иначе не видать тебе моей дочери, как своих ушей,— сказал царь и, с досадою хлопнув дверью, вышел из горницы.
Кирюшка подсел ближе к зернам, достал свою заветную дудочку, заиграл на ней «Стрелочка» и что же? Зерна в одно мгновение сами собой отделились на две разные кучки: в одной оказались ржаные, а в другой пшеничные.
— Готово?— спросил царь по прошествии двух часов.
— Извольте посмотреть,— отвечал Кирюшка.
— Да ты просто колдун, братец,— заметил царь,— Но мне и этого еще мало, чтоб выдать за тебя Любашу! Хочу дать третье испытание.
— Какое?
— За несколько сот верст отсюда стоит огромный прекрасный замок, живет в нем мой родной брат, Царь-Отвага прозывается. Слетай-ка ты к нему, отнеси письмо, да обратно с ответом воротись ровно через пять минут, слышишь?
— Слышу,— отозвался Кирюшка, стремглав выбежал из комнаты, схватил дудочку и заиграл на, ней: «Запрягу-ль я тройку борзых».
«На этот раз дело, верно, не выгорит!» — подумал царь.
Но не успел глазом моргнуть, как Кирюшка, на ковре-самолете с шумом ворвался в комнату, через полуоткрытую дверь балкона и подал запечатанное письмо от Царя-Отваги.
— Признаюсь,— сказал царь: — я на своем веку такого молодца не видывал. Делать нечего, надо выдать за тебя Любашу.
И, призвав царевну, объявил о своем намерении.
— Как? что?— вскричала царевна, обливаясь слезами: — чтобы я, царская дочка, писаная красавица и самая завидная невеста во всем околотке пошла за пастуха?.. Нет, нет, никогда на свете!
С этими словами девушка хотела уже выбежать из комнаты, но Кирюшка, быстро соскочив с места, заслонил ей дорогу и проговорил почтительно:
— Прекрасная царевна, позвольте мне просить у вас одной милости.
— Какой?
— Прослушать небольшую мелодию.
— Как, разве ты ко всему еще и музыкант?— вмешался царь.
Кирюшка вместо ответа вынул из кармана дудочку, и приложив к губам, заиграл прекрасную мелодию, во время которой вдруг в глазах царя, царевны и всей свиты, из скромного, одетого в грубый зипун пастуха, превратился в изящного, красивого рыцаря.
— Теперь, прекрасная царевна, вам не стыдно сделаться моею женою,— сказал он, протянув руку Любаше.
Любаша пришла в изумление. В тот же день была назначена помолвка, а через неделю свадьба, на которую съехались отовсюду гости, а затем пировали и веселились вплоть до утренней зари.