Из собрания И.А. Худякова
1860 год.
ТИМОНЯ.
Жил-был старик со старухой; у них был сын Тимоня. Думают они, куда его отдать?—«Отдать, говорит старик, его столярному!»—А старуха говорит: малярному или кузнечному. До тех пор спорили, что и подралися. После драки, они и повезли сына: кто первый попадется, тому в мастерство и отдать.
Шли они лесом, вышли на дорогу; попались им разбойники. Вот они их и спрашивают: «далеко ли вы идете?»—Да вот, батюшки, хотим сына отдать в какое-нибудь мастерство.—А в какое мастерство?—«Да в какое-нибудь!» Отдайте к нам; у нас славное мастерство!—А какое у вас мастерство?—«У нас мастерство портное: кого стегнем, то кафтан да шуба.»—«А что есть деньги?»—Есть целковый!—Старик отдал. «Теперь давай делать условие на сколько лет.» И условились на семь лет.—А где вы, кормильцы, имеете жительство?—«А что тебе за дело до жительства? Когда сын твой отживет, тогда узнаешь и жительство!»
Вот они взяли Тимоню и повели. А старик со старухой возвратились домой. Разбойники привели Тимоню домой, одели его в разбойническое платье, оборудили его. И говорят: Тимоня, что еслиб тебе кто попался?—«А что-жь такое? Попался, и голова долой!»—Будет путь! говорят разбойники; и стали с ним ездить на все разбои. И все ему удавалось больше их.
И стал Тимоня доживать года; и залезли они к архимандриту в кладовую. Тимоня походил, добро покидал; только послушник ему помешал. Тимоня этого послушника связал, положил на кровать, а рот платком заткнул; и все из кладовой повыкидал, бросил последнюю шубу разбойникам; да и говорит: «все ваше, а последняя шуба моя.» Наконец Тимоня, выкидавши, слез и стал шубу себе просить, и вышел у них из этого спор. Тимоня товарищам и говорит: «погодите, не спорьте; я у архимандрита спрошу!» Разбойники говорят: ну, не ходи, возьми шубу!—А Тимоня говорит: «когда за спором дело стало, так спрошу же архимандрита!»
Влез он в окно к архимандриту и стал спрашивать: «ваше высоко-преподобие! вашу кладовую воры покрали. Кому принадлежит ваша шуба?»—А архимандрит в просонках думал, что послушник спрашивает и говорит: что ты, братец, шутишь что ли со мной? Мне и так спать хочется!—А Тимоня повторил: «ваше высокопреподобие! Воры покрали вашу кладовую: кому принадлежит ваша шуба?»—Архимандрит и говорит: конечно, братец, тому, кто украл ее!
Тимоня сказал ему: «ну, прощайте, ваше высокопреподобие! Извините, что я вас побеспокоил!» Вылез Тимоня в окно, говорит: «я вам говорил, что шуба моя, и архимандрит сказал, что моя!»—А товарищи ему говорят: пойдем поскорее!—«Еще успеем!»—Приехали они домой с именьем. Вот он стал им говорить: «я де лета у вас выжил; отпустите меня домой!» Они стали его уговаривать: зачем тебе, Тимоня, домой? Останься у нас: мы тебя женим; сестру за тебя отдадим!—Тимоня женился на их сестре; продолжали они свое ремесло.
Жена Тимоне и говорит: «Тимоня, сколько вору не воровать, а кнута не миновать. Пойдем к отцу жить!» Он стал им говорить: «я де пойду к своему отцу: отдайте мне обещанное!» Вот они Тимоне сказали: кто у кого свинью украдет! если Тимоня украдет в эту ночь свинью, то отпустят; если не украдет, то не отпустят.—Только они привязали свинью, хоть бы сказать, к дереву, а сами стали караулить. Караулили они все и вздремали. А у свиньи был привязан колокольчик.
Только Тимоня потихоньку подобрался, колокольчик тихонько снял, свинью взял на плечи и утащил. Вот братья проснулись, хватились: нет свиньи. «Каков Тимоня разбойник: у троих свинью украл!» Бросились по лесу искать, думают: «может, сама отвязалась!» А Тимоня, не будь дурен, с колокольчиком, то в одном месте позвенит, то в другом и завел их очень далеко в лес; а в лесу стояла худая баня. Он наперед в эту баню пришел; весь вычернился; сам сел на каменку.
Они (разбойники) устали и озябли; пришли в ту же баню отдохнуть и погреться. А Тимоня с каменки начал зубами похлопывать.
Они испугались: «черт съешь свинью и Тимоню; нас бы не трогал!» И ушли; так свинью и не нашли. А днем Тимоня им ее и показал. На другую ночь свез он эту свинью к матери и привязал ее к жерновам. Вот разбойники бегали, искали свинью, бросились к матери. Подъезжают; а свинья вокруг жерновов ходит, а жернова скрипят; а разбойники и думают, что молотят. Так и уехали.
На третью ночь думают, как бы у Тимони свинью украсть. Вот Тимоня напоил свинью до̀-пьяна и надел на нее сарафан и положил на печку. Вот разбойники приехали в дом, стали везде обыскивать. Глядят: где свинья. И не могли найти.
День прошел; Тимоня снял свинью с печки и показывает им: «вот вам и свинья.»—Никак тебя сам черт догадал на печку положить!—И нечего было делать; надо было Тимоню отпустить. Тимоне отдали все, что ему надо. Тимоня уехал и стал жить да поживать.
(Записана мной в Москве).