А было во царстви да в Золотой орды
А у того же у Василья сына Окуловича
А заводилось пированьицё, стол, почестён пир,
А про многих хресьян, про русских бояров,
А про тех же купцей, людей торговыех,
А про тех же про сильние богатырей.
Ише все на пиру да напивалися,
Ише все на честном да наедалися,
Ише все на пиру да пьяны-весёлы,
А ише все на пиру да сидят-хвастают.
Ише день-от идёт да день ко вечёру;
Красно солнышко катится ко западу,
А ко западу катится ко закату,
А богатой-от хвастат золотой казной,
А богатырь-от хвастат да своей силою
Ише силою-порою да богатырскою.
А Васильюшко по грынюшки похаживат,
Ише сам из речей да выговариват,
Ише сам говорит да таковы слова:
«А уж как все у нас во городи поженёны,
А девицы-души красны взамуж выданы;
А только я один, Васильюшко, холостой хожу,
А холостой-де хожу, я нежонат слыву;
А не знаете ли вы мне-ка где обручници
А той-де души да красной девицы?»
А тут большой-от кроется за среднёго,
А средней-от кроется за меньшого;
А от меньшого, сидят, долго ответу нет.
Из-за то́го стола из-за переднёго,
Из-за переднёго стола из-за окольнёго,
Из-за тех же как ествов из-за сахарные,
А из-за тех же напитков разналичниех
А выставаёт удалой доброй молодец,
А що по имени Торокашко да сын Заморенин.
А он поближе ко Васильюшку подвигается,
А он пониже тут Василью поклоняется:
«А уж ты ой еси, Васильюшко сын Окулович!
А я знаю, где тебе нонче обручницу,
А только не душу не красну девицу;
А во том во царстви да со Соломаном
А тут есть Соломадина Прекрасная».
А говорил тут Васильюшко сын Окулович:
«Уж ты ой, Торокашко да сын Заморенин!
Ише как можно у мужа жона отнеть?»
А Васильюшку речи прилюбилися,
По ретивому сердцу да раскатилися.
А говорил Торокашко да сын Заморенин:
«А уж ты ой, Васильюшко сын Окулович!
А оснасти-наряди черных три ка́рабля:
Ише перв-от ка́рабь да с плисом-бархатом,
А второй-от ка́рабь да со напитками,
А треть-ёт ка́рабь да со кане́леми
А со тема ли со разныма со закусками;
А я пойду-де во царство да ко Соломану
А привезу те Соломадину Прекрасную».
А ише тут-де Василей да сын Окулович
Нагрузил тут Василей три черных ка́рабля.
А выкатали якоря-та тут була́тные,
А подымали паруса белы полотняны.
А им ведь по́ветерь пала да всё великая,
А великая по́ветерь, удобная.
А приходят ко царю они ко Соломану,
А приходят ко стены да городовое;
Опускают паруса белы полотняны,
А кинают якоря да нонь булатные,
А вымётывают сходёнки дубовые.
А ише тут Торокашко да сын Заморенин
А пошол-де во царство да ко Соломану;
А ише взял себе подарочки не малые,
А не малые подарочки, во пятьсот рублей;
А приходит ко царю всё да ко Соломану;
А стават-де на место да на гостиноё,
А где стоят тут ведь гости да всё заморские.
А Соломана-царя в доме не случилося,
А выходила тут царица всё Соломадина.
А говорил Торокашко да сын Заморенин:
«А уж ты здраствуй, царица всё Соломадина!
А где же Соломан да сын Давыдович?»
А отвечала тут царица да Соломадина:
«А Соломана-царя в доме не случилося:
А уехал Соломан да на теплы воды,
А на те же на тихи на вёшны заводи
А стрелеть-де гусей да белых лебедей,
А тех же пернастых да малых уточёк».
А говорил тут Торокашко да сын Заморенин:
«А уж ты ой еси, царица да Соломадина!
А прими мои подарочки не малые,
А не малые подарочки, во пятьсот рублей;
А да пойдём-ко-се со мной на три ка́рабля
А мои-то товары да всё обценивать,
А заморски товары да всё прописывать;
А ише первой ка́рабь у мня с плисом-бархатом,
А второй ка́рабь у мня со напитками,
А третей ка́рабь да со канелеми;
А по пошлины у вас в городи торговать буду».
А на это царица да соглашалася,
А в цветно платьё да одевалася,
А пошла с Торокашком тут на три ка́рабля
А те же товары да всё обценивать,
А заморски товары да все прописывать.
А тут Торокашко да вор догадлив был:
А не на тот ведёт ка́рабь, которой с плисом-бархатом,
А не на тот ведёт ка́рабь, которой со канелеми,
А на тот ведёт ка́рабь, которой со напитками.
А садил-де-ка царицу да за дубовой стол,
А ище тут-де царицу он угощать тут стал:
«А уж ты выпей-ко, царица да Соломадина:
А веселе тебе товары наши обценивать,
А веселе тебе товары наши описывать,
А како́му товару да нонь кака́ цена,
А как где цена, кака всё пошлина;
А по пошлины я в городи торговать буду.
А уж ты выпей-ко, царица всё Соломадина,
А ише перву-ту чарочку для весельица,
А втору выпей чару всё для смелости,
А третью выпей чарочку для сладости».
А ише тут-де царица да Соломадина
А ише где пила-ела, да тут и спать лёгла.
А ише тут Торокашко да вор догадлив был:
Обирал он как сходёнки дубовые,
А выкатал он якоря всё булатные,
А подымал паруса белы полотняны.
А ёму по́ветерь пала да всё великая.
А спала тут царица да двое суточки,
А на третьи-та суточки пробужается,
От великой-то хмелинушки просыпается.
Говорила сама она таковы слова:
«А уж ты ой еси, удалой доброй молодец!
А куда ты везёшь меня, жо́ну му́жнюю?
А за князя ты везёшь меня за барина,
А за того за русского богатыря?
А за себя ли везёшь, да доброй молодец?
А за Василья ли везёшь сына Окуловича?»
А говорил Торокашко да сын Заморенин:
«А не тужи ты, царица Соломадина!
А не за князя везу я, не за барина.
Не за то́го за русского богатыря,
Не за себя как за дороднёго добра молодца;
А вёзу тебя за Василья за Окуловича».
А на это царица да соглашалася.
А приходят во царство да в Золоту орду,
А приставают тут в гавань да в городовую,
А к той же стены да белокамянной,
Опускают паруса белы полотняны,
А бросают якоря да тут булатные,
А вымётывают сходёнки дубовые.
А приходит как Василей тут сын Окулович,
А берет тут царицу да за праву руку,
А ведет тут царицу да во божью́ церковь.
А весёлым тут пирком да всё ведь свадебкой;
А пировали-столовали тут ровно десять дней.
А приезжает Соломан тут сын Давыдович;
А не встречаёт Соломана молода жона,
Не снимаёт Соломана со добра коня,
А не цёлуёт Соломана в уста сахарные.
А выходит только девочка-чернавочка,
А ёго нонь слуга да была верная.
А говорил где Соломан да сын Давыдович:
«А уж ты ой еси, девочка-чернавочка!
Ишше где тут у мня да молода жона,
Ише та Соломадина Прекрасная:
Не стречаёт меня, царя Соломана,
Не цёлуёт меня в уста сахарные,
Не снимаёт меня да с добра коня?
Во пирах ли она але во беседушки,
А заморски товары але прописыват?»
Говорит ёму девочка-чернавочка:
«Уж ты ой еси, Соломан да сын Давыдович!
А у тя нет Соломадины Прекрасное;
А приходил Торокашко тут сын Заморенин
А увёз у тя Соломадину Прекрасную».
А ише тут да Соломан да сын Давыдович
А ише стал набирать силы охочёе,
А нагрузил он как силой тут три ка́рабля,
А пошол где во царство дай в Золоту орду.
А выкатал он якоря да нонь булатные,
А подымал он паруса белы полотняны.
А ёму по́ветерь пала да всё великая.
А оставлял свою силу да он по трём местам,
А по трём де местам да нонь по трём ручьям;
А сам он пошол да в Золоту орду,
В Золоту где орду сам прокляту землю;
А тут своей силы да всё наказывал,
А тут своей могучей наговаривал:
«А ой тут как сила моя могучая!
А я пойду где во царство да в Золоту орду
А ко тому же ко Василью сыну Окуловичу;
А повезут-де меня да всё на виселицу;
Заиграю я во турей рог ведь первой раз, —
А вы, моя сила, шевелитесь-ко;
А заиграю я во турьёй рог второй тут раз, —
А вы, моя сила, да нонь в дороги быть;
А заиграю я во турьёй рог третей тут раз, —
А вы, моя сила, щобы тут вся при мне».
А пошол-де во царство да в Золоту орду
А к тому же к Василью сыну Окуловичу.
А идёт-де Соломан да ко красну крыльцу,
А идет-де Соломан да на красно крыльцё,
А отпирает тут двери да с крюков на пяту,
А крест-от кладёт да по-писаному,
А поклон-от ведёт да по-учёному.
А не стречаёт Соломана молода жона,
А не целует Соломана в уста сахарные.
Говорил тут Соломан да сын Давыдович:
«А уж ты ой, Соломадина Прекрасная!
А где тут Васильюшка сын Окулович?»
Отвечала как тут его молода жона:
«А Васильюшка дома да не случилося,
А ушол-де к обедни да воскресенское».
А ише тут-де Васильюшко сын Окулович
А идёт от обедни да воскресенское.
А говорил тут Соломан да сын Давыдович:
«А уж ты ой, Соломадина Прекрасная!
А ты куда будёшь девать меня, Соломана?»
А говорила Соломадина Прекрасная:
«А я откину перинушку пуховую
А повалю тя на кроваточку тисовую,
А я закину перинушкой пуховое,
А сберегу я тебя, царя Соломана».
А идёт-де Васильюшко во светлу грыню.
А повалился тут Соломан да сын Давидович.
А ише тут-де царица да Соломадина
А закинула перинушкой пуховое,
Сама села на кроваточку тисовую.
А приходит Василей да сын Окулович.
А говорит тут царица да Соломадина:
«А уж ты ой еси, Васильюшка сын Окулович!
А кабы был где Соломан да сын Давыдович!
А що бы над им тут стал ты делать нонь?»
А говорил тут Василей да сын Окулович:
«А кабы был как Соломан да сын Давыдович, —
А скочил бы я молодец на резвы ноги,
А схватил со спички да саблю вострую,
Отрубил бы у Соломана буйну голову».
А скочила на кровать она тисовую,
А откинула перинушку пуховую:
«А руби-ко у Соломана буйну голову».
А ише тут-де Василей да сын Окулович,
А скочил-де Васильюшко на резвы ноги,
А схватил где со спички да саблю вострую,
А хотел у Соломана срубить голову.
А ише тут-де Соломан да сын Давыдович:
«А послушай-ко, Васильюшко сын Окулович!
А не честь тебе хвала будёт голова срубить,
А не бесчёстно ле тебе будет мою кровь пролить?
А у нас-де цари-ти да не казнятся нонь,
Не казнятся они, да всё тут вешаются.
А ты сострой-ко ты рей да превысокую;
А повесь тут, Васильюшко, три петёлки:
А перву ты петлю повесь шелковую,
А втору ведь петёлку пенькову же,
Ише третью повесь да петлю липову;
А ты дави-тко меня, царя Соломана,
А ты дави-тко меня да нонь при публики;
А пройдёт эта славушка по всея земли:
А задавил ты меня, царя Соломана».
А на то Васильюшко соглашается.
А тут-де его да молода жона
А та Соломадина Прекрасная
Говорила она да таковы слова:
«Уж ты ой-де, Васильюшко сын Окулович!
А руби ты у Соломана буйну голову:
А Соломан-царь да нонь хитёр-мудёр,
А разорит всею у-нас да Золоту орду».
А ище тут-де Васильюшко сын Окулович,
Он повесил на спичку да саблю вострую,
А сел-де Васильюшко на кленовой стул,
А тут-де Соломана угощать нонь стал.
А устроил-де рей да превысокую,
А повесил Васильюшко тут три петёлки.
А поехали давить они Соломана:
А поехал тут Васильюшко сын Окулович
А со той же Соломадиной Прекрасное,
А поехал Торокашко да сын Заморенин.
А говорил тут Соломан да сын Давыдович:
«А передни-ти колёса да нонче конь везёт,
А ише задни-ти колёса да нонче чёрт несёт».
А говорил тут Васильюшко сын Окулович:
«Нам сказали Соломан да нонь хитёр-мудёр;
А наконец того Соломана глупе тут нет».
А приехали ко реи да ко высокое.
А ише тут-де Соломан да сын Давыдович
А ступил где Соломан да на первой ступень,
А говорил где Соломан да таковы слова:
«А уж ты ой-де, Васильюшко сын Окулович!
А дай-ко мне сыграть да нонь во турей рог».
Говорил где Васильюшко сын Окулович:
«А играй-ко, Соломан, да сколько надобно».
А та Соломадина Прекрасная
Говорила она да таковы слова:
«А уж ты ой еси, Васильюшко сын Окулович!
А дави ты скоре царя Соломана:
А разорит-де у нас всю Золоту орду».
А заиграл тут Соломан да сын Давыдович,
А да заиграл-де Соломан, сам приговаривал:
«А за тема же за ручьями да за прегрубыма1
У мня есть-де-ка тут ясны соколы».
А ступил где-ка Соломан да нонь второй ступень,
А говорил-де Соломан да таково слово:
«А уж ты ой еси, Василей да сын Окулович!
А позволь-ко-се мне сыграть во турей рог
А во последни мне раз, во остадочни».
А ёго-де как тут да молода жона
А та Соломадина Прекрасная:
«А уж ты ой, Василей да сын Окулович!
А ты дави-тко скоре царя Соломана:
А Соломан-царь да нонь хитёр-мудёр,
А разорит-де у нас да Золоту орду».
А заиграл-де Соломан тут во второй раз:
«А за тема же за горами да высокима,
А за тема же за лесами да всё за тёмныма
А у мня есть-де-ка голуби кормлёные».
Ише тут-де Соломан да сын Давыдович
А ступил-де Соломан да на третей ступень:
«А уж ты ой еси, Васильюшко сын Окулович!
А позволь-ко мне сыграть да нонче третей раз,
А третей раз сыграть да мне во турей рог,
Во последней мне раз да в остадочний».
А ёго где-ка да молода жона
А та Соломадина Прекрасная:
«А уж ты ой, Василей да сын Окулович!
А дави-тко скоре царя Соломана:
А Соломан-от царь да нонь хитёр-мудёр,
А разорит-де у нас да Золоту-орду».
Говорил-де Василей да сын Окулович:
«А уж ты ой, Соломан да сын Давыдович!
А играй-ко, Соломан, да сколько надобно,
А во последней ты раз да в остадочний».
А заиграл-де Соломан да сын Давыдович,
А заиграл-де Соломан, сам приговариват:
«А посмотри-ко ты, Василей да сын Окулович!
А мои-ти как голуби кормлёные,
А твою-ту пшеницу белоярову
А они начали клёвать нонче без милости».
А у того у царя да у Соломана
А навалилась тут как сила могучая,
А прибили-прирубили силу неверную.
А ише тут-де Соломан да сын Давыдович
А повесил Торокашка тут в петлю липову,
А царицу Соломадину в пеньковую,
А Васильюшка повесил да всё шелковую.