Вот у солнышка у князя Владимира
Было отослано шестьсот человек трудничков-работничков
На матушку на Сорогу на реку
Кунных-то лисов повыловить,
Кунная рыба повыдавать.
А жил-то Чурилушка во Киевце,
А жил он на матушке на Сороге на реке
Со своею со дружиною хороброю.
Как выходит Владимир на широк двор,
На заднее переное крылечико
И зрел-смотрел в поле чистое,
Ко матушке ко Сороге ко реке.
Как от матушки от Сороги от реки
Идет с поля толпа — сто молодцев:
Булавам-то головы переломаны,
Кушакам-то буйны завязаны;
Идут-то они в Киев-град на княжий двор,
И ко князю жалобу кладут:
«Здравствуешь, солнышко Владимир-князь!
Как живет-то Чурила во Киевце,
На матушке живет на Сороге на реке,
Со своею со дружиною хороброю:
Кунных-то лисов всех выловил,
Кунную рыбу повыдавал;
А тебе, государю, добычи нет,
А нам от тебя жалованья нет».
И та толпа на двор не пришла,
А новая толпа с поля чистого идет,
Идет толпа — двести молодцев:
Булавам-то головы переломаны,
Кушакам-то буйные завязаны;
Идут-то оны на княжий двор
И ко князю жалобу кладут:
«Здравствуешь, солнышко Владимир-князь!
Как живет-то Чурила во Киевце,
На матушке живет на Сороге на реке
Со своею со дружиною хороброю:
Кунных-то лисов всех выловил,
Кунную рыбу повыдавал;
А тебе, государю, добычи нет,
А нам от тебя жалованья нет».
И та толпа на двор не пришла,
А новая толпа с поля чистого идет,
Идет толпа — триста молодцев:
Булавам-то головы переломаны,
Кушакам-то буйные завязаны;
Идут-то оны на княжий двор
И ко князю жалобу кладут:
«Здравствуешь, солнышко Владимир-князь!
Как живет-то Чурила во Киевце,
На матушке живет на Сороге на реке
Со своею со дружиною хороброю:
Кунных-то лисов всех выловил,
Кунную рыбу повыдавал;
А тебе, государю, добычи нет,
А нам от тебя жалованья нет».
Тут-то солнышко ладился,1
Поскорей Владимир кольчужился,
И брал он любимого подручника,
Старого казака Илью Муромца,
Брал и княгиню Опраксию,
И поехал к Чурилушке во Киевец.
И будут у Чурилы на широком на дворе,
И выходит Пленчище Сорожанин,
Встречает князя Владимира,
Во сени ведет во решатчатые,
Во другие ведет частоберчатые,
Во третьи ведет во стекольчатые
И в теремы ведет златоверхие.
И такому-то князь диву дивуется:
На небе солнце, — и в тереме солнце,
На небе месяц, — и в тереме месяц,
На небе звезды, — и в тереме звезды,
На небе зори, — и в тереме зори:
Все в терему — по-небесному.
И садился под окошечко косявчетое,
Зрел-смотрел в поле чистое.
Как из да́леча-дале́ча чиста поля,
От матушки от Сороги от реки
Идет с поля толпа — сто молодцев:
Кони под нима одношерстные,
Узды на них одномедные,
Кафтанчики на молодцах скурлат-сукна,
Источенкамы подпоясанные,
Сапожки на ножках зелен сафьян,
Носы по нос шилом, пяты востры,
Около но́сов-носо́в яицом покати,
Под пя́ту-пяту́ воробышко летит,
Воробышко летит, перепурхивает.
Та толпа на двор не пришла,
А новая толпа с поля чистого идет
От матушки от Сороги от реки,
Идет толпа — двести молодцев.
Эта толпа на двор не пришла,
А новая толпа с поля чистого идет,
Идет толпа — триста молодцев,
Один молодец получше всех:
Волосинки — золота дуга, серебряная,
Шея у Чурилы быдто белый снег,
А личико быдто маков цвет,
Очи быдто у ясна сокола,
Брови быдто у черна соболя;
С коня на конь перескакивает,
У молодцев шапочки подхватывает,
На головушки шапочки покладывает.
Возговорит Владимир таковы слова.
«Ай же ты, Пленчище Сорожанин!
Не твое ли это дитятко любимое,
Младой Чурилушко Пленкович?»
Возговорит Пленчище Сорожанин:
«Тут-то мой любимый сынишка Чурилченка»,
И выходит Пленчище Сорожанин
На заднее переное крылечико,
Возговорит Пленчище таковы слова:
1«Ай же ты, Чурилушка Пленкович!
Есть у тебя любимый гость,
Солнышко Владимир стольно-киевский:
Чим будешь гостя потчивати,
Чим гостя будешь жаловати?»
Брал ли Чурила золоты ключи,
И шел-то Чурила в кованы ларцы,
И брал-то шубу соболиную
Под дорогим под самитом заморскиим,
А дорога-то соболя заморского,
Ушистого соболя, пушистого, —
Подарить князя-то Владимира;
И брал-то камочку хрущатую,
Дарить-то княгину Опраксию;
И брал золотой казны сметы нет,
Дарить-то князей-бояр.
И принимает Владимир стольно-киевский
Ту ли шубу соболиную,
Принимает, сам приговаривает:
«Ай же ты, Чурилушка Пленкович!
Не довлеет ти, Чурилы, жить во Киевце,
А довлеет жить ти во Киеве,
У князя Владимира в курятниках».
Кто от беды откупается,
А Чурила на беду накупается.
И живет-то Чурила во Киеве
У князя у Владимира в курятниках.
И возговорит княгиня Опраксия:
«Ай же ты, солнышко Владимир-князь!
Положи-тко Чурилу в постельнички,
Чтобы стлал он перину пуховую,
И кладал бы зголовьице высокое,
И сидел бы у зголовьица высокого,
Играл бы в гуселышки яровчаты
И спотешал бы князя Владимира».
И возговорит Владимир таковы слова:
«Ай же ты, Чурилушка Пленкович!
Не довлеет ти жить в курятниках,
А довлеет жить ти в постельничках,
Стлать-то перина пуховая,
Кладывать зголовьице высокое,
И сидеть у зголовьица высокого,
Играть в гуселышки яровчаты,
Спотешать князя Владимира».
Кто от беды откупается,
А Чурила на беду накупается.
И живет-то Чурила в постельниках,
Стелет перину пуховую,
Кладывает зголовьице высокое,
И сидит у зголовьица высокого,
Играет в гуселышки яровчаты,
Спотешает князя Владимира,
А княгину Опраксию больше того.
Тут возговорит Владимир таковы слова:
«Не довлеет ти, Чурила, жить в постельничках,
А довлеет ти жить в позовщичках,
Ходить-то по городу по Киеву,
Звать князей-бояр на почестен пир».
Кто от беды откупается,
А Чурила на беду накупается.
Того дела Чурилушка не пятится:
И пошел-то Чурила Пленкович
Звать князей-бояр на почестен пир.
Половина Чурилушку отказывает,
А другая Чурилушку приказывает.
Жить-то Чурилы господь повелел:
Как стары старухи костыли грызут,
А молоды молодицы мошны дерут,
Все глядючись на млада Чурилу Пленковича.