Русские простонародные легенды.
Сборник сказок 1861 года
Солдат и смерть.
Отслужил солдат царю, двадцать пять лет, верою и правдою, и идет домой в свою деревню: денег у него было три алтына. Один алтын положил солдат на хлеб, другой на вино, а третий на табак.
Идет он песенки попевает, да трубочку покуривает; вдруг встречается с ним на дороге старичок, нищий, и просит солдата: «Подай Христа ради,» солдат подумал, подумал, и говорит сам себе: «отдам старику алтын, останусь сам без хлеба.»
Отдал он алтын старику, и пошел дальше; идет он песенки попевает, да трубочку покуривает. Вдруг, попадается ему на дороге другой старичок, и говорит солдату: «Подай Христа ради,» подумал, подумал солдат, да и сказал сам себе:—«отдам старичку алтын, пусть останусь без вина.»
Отдал он старичку алтын и пошел далее; идет песенки попевает, да трубочку покуривает; вдруг ему на встречу идет третий старичок, и просит солдата: «Подай ради Христа,» подумал, подумал солдат, да и говорит сам себе:—«дай отдам старичку последний алтын», и пошел далее; идет трубочку покуривает, да песенки попевает.
Вдруг встречается ему смерть. «Здравствуй, говорит, служба, куда идешь?—Иду домой побывать, отслужил царю службу, так отдохнуть хочу. «Да служба, нужен тебе покой, хочешь, пойдем со мною, я тебе хорошее место дам?—Пойдем пожалуй, я не прочь, отвечает солдат, и пошел со смертью.
Шли, шли они и пришли они в такой сад, в котором растут разные растения, и цветы, и фрукты, и разные деревья, тут смерть и оставила жить солдата, а сама пошла шататься по свету. Гулял, гулял солдат по саду, скучно ему стало, ни выпить вина нельзя, ни табаку нет, раздосадовал он, да и пошел вон.
Идет он дорогою, да поет песни, вдруг встречается ему смерть. «Зачем-же ты, служба, спрашивает смерть, из сада ушел?»—Да что там мне, одному делать, нет там ни выпивки, ни табачку, просто скука смертная. «Ну, не горюй об этом, пойдем со мною, дам я тебе, и вина, и табаку.
Повела его смерть, и привела в ад, там черти встретили солдата: скачут, пляшут, и на бубнах играют, попросил солдат табачку, ему тотчас целую трубку набили табаком, попросил солдат выпить водочки, ему тотчас целый ковш притащили, выпил солдат вино, и еще попросил, ему еще подали, а как он выпил этот-то ковш, так и давай буянить: набрал палок, поставил чертей в строй, раздал им палки, и давай их военному артикулу учить, который чертенок не поворотлив, худо артикул выкидывает, того сейчас по зубам, по шее, по морде, и переколотил он так почти что всех чертей.
Это им обидно показалось, не рады стали они такому гостю; и стали придумывать, как-бы им от солдата избавиться, стали просить его, чтобы ушел вон,—не идет, гонят—по зубам дерется, думали, думали и придумали: послать одного чертенка из ада, да и велеть в барабан тревогу забить. Вот чертенок выбежал из ада, и давай тревогу бить; солдат знает военную службу, услыхал барабанный бой, и выбежал на бой барабана, а черти этого и ждали, как ушел солдат, они тотчас ворота и заперли; нельзя войти солдату.
Ходил, ходил он во круг ада, видит что в него попасть нельзя, плюнул, да и пошел дальше. Вдруг встречается ему смерть. «Ну, что служба, спрашивает она, ты и тут не ужился?—Да я бы стал жить пожалуй, да меня выжили хитростью. «Куда ж ты теперь пойдёшь служба?—Да куда глаза глядят, куда ноги понесут. «Пойдем со мною?—Пойдем, говорит солдат.
И пошел он вместе со смертью. Шли, шли они дорогой, да и разговорились, спрашивает солдат смерть: «Куда ты идешь?—Иду я, говорит смерть, морить старых людей. «Эх, думает солдат, сам себе, заморит она у меня, отца старика, да постой, я ее надую. «Послушай меня, говорит солдат смерти, чем нам двоим идти, оба мы устанем, так давай положим так, нести друг друга по очереди.—Давай пожалуй, да какой же мы уговор положим? «А вот какой: я повезу тебя вперед, ты сиди на мне, да и пой песню, а как песня кончится, тогда я поеду на тебе до конца моей песни.—Хорошо, ну вези меня; смерть засела на солдата, и запела самую длинную песню.
Пела, пела, наконец перестала, тогда солдат сел на нее, и запел: тра-ла-ла, тра-та-та, смерть везет, а солдат поет. «Да скоро ли конец-то? спрашивает смерть.—Нет еще, отвечает солдат, это только начало. Смерть опять везет, а солдат поет. «Да скоро ли конец?—Нет еще, и половины нет; смерть везла, везла, умучилась и упала; тогда солдат связал ей руки и ноги кушаком, и повесил ее на дерево, а сам пошел дальше, думая сам про себя: пусть она повисит, а отец мой поживет.
Идёт, да так и размышляет, только вдруг пырь ему навстречу смерть, откуда взялась неизвестно. «А! закричала она солдату, так ты вот как поступил со мною, постой, я теперь с тобою разделаюсь, вот тебе гроб ложись в него, я тебе жизнь прикончу. Делать нечего было солдату, приготовился умирать, и лег, только поперёк гроба. «Не так ложишся, говорит ему смерть.
Солдат лег другим боком. «Не так, говорит опят смерть, пусти меня, я покажу тебе, как надобно ложиться, солдат вылез из гроба, а смерть легла в него и руки крестом сложила, солдат только и ждал этого, схватил крышку от гроба, покрыл ею гроб, заколотил железными обручами, и да бросил гроб в море, а сам пошел дальше. Идет он, вдруг пырь ему в глаза смерть. «Теперь то ты от меня не уйдёшь!
— Нет, говорит солдат, уйду. «А не уйдёшь!
— Полно уйду, я по хитрее тебя, я хоть в какую щелку пролезу. «Я сама пролезу. — Где тебе, говорит солдат, тебе в мой рожок не влезть, а я влезу хоть в самый маленький. «Нет влезу.—Нет не влезть, не хвастай. «А вот смотри: и смерть превратилась в маленькую—премаленькую, и влезла в рожок, а солдат закупорил рожок, и положил в карман.